Быт русского народа. Часть 4. Забавы - [12]
Скачка на доске и запуски в большом употреблении и весьма полезны для телесного укрепления. Эти игры развивают гибкость членов и доставляют твердость и силу. Запуски были любимой игрой у греков на олимпийских увеселениях и у римлян.
Кто отгадает чет, тот все получает. Чет составляет парное число чего-нибудь, а нечет — когда недостает к паре одного, например: 6, 8, 10 и проч. суть четные, а 5, 9, 11 — нечетные. Берут горсть орехов и спрашивают: «Чет или нечет?» Иногда играют не на одни орехи, но и на мелкие деньги. В иных местах эта игра называется чет и лишка. Употребляется повсюду.
Дети катают обруч по земле и на всем его бегу подбивают длинной палочкою. Игра в обруч, называемая еще сюрсо, перенята от иностранцев и вошла в употребление не ранее конца XVIII века. Она не есть забава детей, но взрослых барышень и дам. Становятся на известное расстояние друг против друга и бросают вверх круг, стараясь на лету схватить его на свой кий. Тут надобно иметь особую ловкость, но очень многие из дам так искусны, что редко дают промах. В этой забаве принимают участие мужчины.
Обруч и сюрсо, одно и то же, есть гимнастическое занятие.
Употребление этой игры повсеместное. В некоторых местах она называется четками, а в других — бирюльками, от слова брать. На этот предмет иные употребляют гладкие прутики или тоненькие палочки, а другие употребляют особо приготовляемые соломинки. Одна из девушек раздает каждой играющей по одной палочке, тоненькой и ровной. Оставив при себе самую длинную, которая называется шутом, она отбирает у них розданные прежде, складывает вместе со своим шутом и, сжав в пучок, рассыпает по столу. Каждая из девиц пробует выдернуть или поднять одну какую-либо палочку <с> помощью шута, но так, чтобы ни одну не дотронуть и чтобы ни одна не колыхнулась. В противном случае она лишается права на игру. Тут надобно великое искусство, которое называется удачею. Не многим удается снять все палочки.
Искусные игроки употребляют еще ровно обрезанные коротенькие соломинки, называемые бирюльками, они также выдергиваются, как четки. Но тут предстоит гораздо более ловкости, чтобы ничто не колыхнулось, потому что соломинки движутся от одного дуновения, и рука дрожит сильнее. Завистливые к удаче обнаруживают большое неудовольствие: они преждевременно стараются помешать в снятии бирюлек, потому заговаривают, пугают, кричат и т. д.
Бирюльки не есть игра одних девушек; ею любят заниматься в осенние и зимние вечера молодые, взрослые и старики. Она была в большом употреблении в учебных заведениях.
III
ИГРЫ МУЖЕСКИЕ
В северной России игра в мяч называется еще лаптою. Название лапты про. изошло от деревянной, наподобие лопаты сделанной <из> палки, вместо коей часто употребляют просто одну длинную палку. Для этой игры избирают двух маток. Палку или лапту бросают вверх и плюют на одну сторону, говоря: «Мокрого или сухого тебе надобно?» Если палка упала на мокрую сторону, тому быть маткою в городе; а на сухую сторону — в поле. Прочие подходят попарно к маткам, спрашивая их: «Мокрого или сухого?» На ответ: «Мокрого» тот идет на его сторону; на ответ: «Сухого» — на сторону сухого. Игроки разделяются на две половины: одна идет к своей матке и играет с нею, а другая идет в поле, чтобы ловить на лету падающий мяч. В других местах игру начинают конанием: двое из прославленных игроков, взяв палку, меряются между собою: кому из них быть маткою и кому начинать игру. Чья рука остановится на верхушке палки, тому быть маткою и начинать игру. Одна половина из остальных игроков идет в поле и разделяет между собою места, где кому стоять и что делать: одни становятся посредине, другие по бокам, и все обязаны ловить мяч. Один из полевых подает бить мяч. Кто не попадет палкою третий раз, тот лишается права бить мяч; кто бьет каждый раз, тот продолжает бить до трех промахов. Здесь большое искусство состоит в том, чтобы бить мяч высоко, ударив, бежать к проведенной в поле черте, плюнуть там и воротиться назад непобитым к своему месту; но если мяч попадется в руки кому-либо из ловящих и застанет бегущего на черте в поле, тут употребляются всевозможные обманы, как бы побить мячом, а со стороны убегающего — как избежать удара. С побитием кого-либо прекращается игра и передается другой половине. Она прекращается и тогда еще, когда кто схватит на лету мяч, который, чтобы поймать, надобно приобрести особую сноровку и иметь крепость в руке, потому что от сильного падения и косвенного удара производит большое сотрясение в руках ловящего и наносит иногда такой удар, что сворачивает пальцы.
Мячи употребляют кожаные, набитые шерстью. Охотники приобретают не весьма дешево.
В Малороссии играют в городки мячом. Чертят палкою квадрат, называемый городок, который бывает в окружности несколько десятков саженей. Величина городка зависит от условия. Играющих бывает только пять человек: они меряются на палках, и чья рука выше, тому бить в городке, а прочие четыре становятся на черте квадрата, отдельно по четырем сторонам. Стоящий на черте должен побить мячом стоящего в городке, который увивается от его удара всеми способами, но как стоящий в городке бывает часто обманываем стоящим на черте, который показывает лукавый вид, будто бы он хочет перебросить мяч кому-либо из своих товарищей, находящихся на черте квадрата, в то время стоящий в городке должен наблюдать все его движения, иначе малейшая неосмотрительность может сделать то, что вместо бросания мяча к одному из товарищей он быстро меняет свое направление, бросает в стоящего в городке и может побить его; когда побьет, тогда все четверо разбегаются в разные стороны, а побитый хватает мяч и старается им побить бегущих, но не выбегая из городка. Побитый занимает место стоящего в. городке, а этот занимает его место. Если побитый в городке ни в кого не попадет из разбежавшихся, то он занимает прежнее свое место. Игра продолжается до общей усталости, следовательно, она есть не что иное, как телесное упражнение.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.
Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов. Составители: С. Сулимин, И. Трускинов, Н. Шитов.
Данная работа представляет первое издание истории человечества на основе научного понимания истории, которое было запрещено в СССР Сталиным. Были запрещены 40 тысяч работ, созданных диалектическим методом. Без этих работ становятся в разряд запрещенных и все работы Маркса, Энгельса, Ленина, весь марксизм-ленинизм, как основа научного понимания истории. В предоставленной читателю работе автор в течение 27 лет старался собрать в единую естественную систему все работы разработанные единственно правильным научным, диалектическим методом.
Данная работа представляет первое издание истории человечества на основе научного понимания истории, которое было запрещено в СССР Сталиным. Были запрещены 40 тысяч работ, созданных диалектическим методом. Без этих работ становятся в разряд запрещенных и все работы Маркса, Энгельса, Ленина, весь марксизм-ленинизм, как основа научного понимания истории. В предоставленной читателю работе автор в течение 27 лет старался собрать в единую естественную систему все работы разработанные единственно правильным научным, диалектическим методом.