Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - [17]

.

Первые три или четыре дня праздника гуляющих было немного. Но уже с четверга почти весь город собирался у гор и качелей (эта традиция сохранилась и в XIX веке). «Нева почти покрыта вокруг гор людьми, каретами и саньми, ибо большая часть жителей приезжает один или несколько раз туда, чтобы видеть оное»[157].

Светская публика и состоятельные горожане выезжали на гулянье, чтобы продемонстрировать новые экипажи и моды, а также посмотреть на забавы народа, который в свою очередь с любопытством взирал на множество карет или саней, опоясывающих толпу и постройки. Праздничная площадь превращалась в своеобразную театральную сцену, а участники гулянья были одновременно и зрителями, и действующими лицами.

С момента основания Управы благочиния (1782) в ее обязанности входил надзор за «народными играми и забавами»[158]. Заметим также, что с 1763 года четвертая часть дохода от «публичных позорищ» и «всяких игралищ за деньги» поступала в пользу воспитательного дома. В Петербурге этот сбор производился с 1773 года[159].

Принято считать, что при Павле I традиция народных праздников прервалась[160]. Действительно, существует указ от 29 декабря 1796 года, в котором говорится: «Вольные спектакли запрещено давать во весь Великий пост и во всю неделю Святые Пасхи»[161]. Однако, как свидетельствует аббат Жоржель, Павел I не только не запретил народные увеселения, но и сам наблюдал за ними[162]. Описание Масленицы в царствование Павла I встречается также в мемуарах Меермана[163]. К изданию приложены две гравюры Й.-Е. Маркуса с изображениями гор на Неве и качелей на Царицыном лугу – Марсовом поле.

Судя по периодике, начиная с 1810‐х годов размах гуляний стремительно возрастает. Газета «Северная почта» 26 апреля 1813 года впервые поместила подробный отчет о народном празднике: «Несколько уже лет как сии увеселения устраиваются обыкновенно на Исаакиевской и Петровской площадях. Там были ныне две летние горы, 8 театров народных, 4 каруселя, 150 качелей круглых и 120 веревочных: все сие поставлено было по плану и фасаду. <…> Были дни, в которые с гор скатывалось по 7000 человек один после другого, а в театрах перебывало зрителей до 30 000. В первые три дни уже карет и колясок было по два и по три ряда вокруг качелей по всему пространству обеих площадей… <…> Число же оных (экипажей. – А. К.) вообще на гулянье сем примерно полагать можно до 3000»[164].

Появление на «сарае для комедий» балкона с зазывалами (вероятно, в конце XVIII века)[165] оказало огромное воздействие на характер и структуру гулянья: представление отныне выносится к наружным стенам балагана, становится своеобразной «театрализованной рекламой»[166].

«Взойдемте в средину сего волнующегося замка, коего стены с одной стороны составляют вертящиеся качели, с другой горы, а с остальных сараи для комедий, – сообщал наблюдательный Павел Свиньин. – На балконах сих последних дурачатся паяцы и гремит разноголосая музыка. Посмотрите, как от доброго сердца хохочет добродушный народ над пестрыми сими Момусами. Острота их более всего веселит зрителей и привлекает в комедии, несмотря, что шутки их большею частию бывают неудачны, как и многих остряков большого света. Один паяц лазает по кровле с маленьким медвежонком, одетым в детское платье… <…> Другой с балкона отдает отчет хозяину своему, облеченному в одежду Сципионов и Цезарей, о числе людей, идущих в комедию… <…> Там, на третьем балконе, – драка кукол (Полишинель). Ревнивый муж бьет неверную жену. Баталия сия сопровождается презабавным разговором между супругами, забавным по существу материи, а более по выговору простонародных русских слов исковерканным голосом немца или итальянца»[167].

Балкон как сценическая площадка стал обязательной принадлежностью балагана, а позже и карусели. Неслучайно его отсутствие вызвало недоумение у П. Фурманна – автора статьи «Физиономия масленичных балаганов»: «У Легата же и балкона нет! Это верх площадной аристократии. Помилуйте, что за важничанье, разве вы забыли, что балаган без балкона все равно, что масленица без блинов? Воля ваша, а, по-моему, балаган без балкона и балкон без наемного балагура теряют типический характер свой!»[168]

В конце 1810‐х – начале 1820‐х годов народные увеселения проводятся на Театральной площади. «Уже три года как гулянье на Святой неделе перешло с Исаакиевской площади на Театральную. Здесь нельзя не удивиться искусству, с каким располагаются комедиянтные сараи, качели, летние горы, карусели и проч. красивым и удобным образом в столь тесном месте»[169].

Масленица 1825 года прошла на Царицыном лугу[170], а увеселения на Пасхальной неделе – на Театральной площади[171]. В 1826 году не было сообщений о праздновании Масленицы. А многолюдность публики на пасхальном гулянье этого года, устроенном на Театральной площади[172], газета объясняла тем, что «закрытие театров по случаю траура заставляло людей образованных стекаться в балаганы будто на смех, а в самом деле для рассеяния», отмечая при этом как нарушение традиции отсутствие на празднике «придворных экипажей»[173],[174].

С 1820‐х годов, когда народные увеселения становятся заметным событием не только в жизни Петербурга, но и всей России