Былины. Исторические песни. Баллады - [179]

Знамена поставлены помельныя,

Востры сабли – кокошники,

А и тяжкия палицы – шемшуры,

А и те шешумры были тюменских баб.

А и билася-дралася свекры со снохой,

Приступаючи ко городу ко жорному,

О том пироге, о яшном мушнике,

А и билися-дралися день до вечера,

Убили оне курицу пропашшую.

А и на ту-та на драку, великой бой,

Выбежал сильной могуч богатырь,

Молодой Агафонушка Никитин сын.

А и шуба-та на нем была свиных хвостов,

Белестью опушена, комухой подложена,

Чирьи да вереды – то пуговки,

Сливныя коросты – то петельки.

А втапоры старик на полатех лежал,

Силу-ту смечал, во штаны насрал;

А старая баба, умом молода,

Села срать, сама песни поет.

А слепыя бегут, спинаючи гледят,

Безголовыя бегут, оне песни поют,

Бездырыя бегут, попердовают,

Безносыя бегут, понюхивают,

Безрукой втапоры клеть покрал,

А нагому безрукай за пазуху наклал,

Безъязыкова – тово на пытку ведут,

А повешены слушают,

А и резаной – тот в лес убежал.

На ту же на драку, великой бой,

Выбегали тут три могучие богатыри:

А у первова могучева богатыря

Блинами голова испроломана,

А другова могучева богатыря

Соломой ноги изломаны,

У третьева могучева богатыря

Кишкою брюхо пропороно.

В то же время и в тот же час

На море, братцы, овин горит

С репою, со печенкою.

А и середи синя моря Хвалынскова

Выростал ли тут крековист дуб,

А на том на сыром дубу крековистом

А и сивая свинья на дубу гнездо свила,

На дубу гнездо свила,

И детей она свела, сивеньких поросяточок,

Поросяточок полосатиньких.

По дубу оне все разбегалися,

А в воду оне гледят – притонути хотят,

В поле гледят – убежати хотят.

А и по чистому полю карабли бегут,

А и серой волк на корме стоит,

А красна лисица потакивает:

«Хоть вправо держи, хоть влево, затем куда хошь!»

Оне на небо гледят, улетети хотят.

Высоко ли там кобыла в шебуре летит.

А и чорт ли видал, что медведь летал,

Бурою корову в когтях носил.

В ступе-де курица объягнилася,

Под шес[т]ком-та карова еиц снесла,

В осеку овца отелилася.

А и то старина, то и деянье.

Молодец

У дородного доброго молодца

Много было на службе послужено:

На печи было вволю полежано;

Дослужился я, добрый молодец, до край печи

И увидел корыто предолгое.

Он спросил ли у товарищев:

«Не та ли то Волга широка да долга,

Широка да долга, крутобережна?»

Что увидел он во ставчике ложечки:

«Не те ли то весла, чем на Волге гребут?»

У дородного доброго молодца

Много было на службе послужено:

С шелепом за свиньями было похожено;

Много цветного платья поношено:

По подоконью онуч было попрошено;

И сахарного куса поедено:

У ребят корок отымано;

На добрых на конях поезжено:

На чужие дровни приседаючи,

Ко чужим дворам приставаючи.

У дородного доброго молодца

Много было на службе послужено:

На поварнях было посижено,

Кусков и оглодков попрошено,

Потихоньку без спросу потаскано,

Голиками глаза были выбиты,

Ожогом плечи поранены.

«Былинка»

Как вчерась-то я, братцы, не ужинал,

Да сегодня встал – не позавтракал,

Как схватились мы обедать – да и хлеба нет,

Хлеба нет да брюшко голодно.

Как у моей государыни у маменьки,

Она каждый день пекет мяконьки,

Она день не пекет и второй не пекет,

Да два денечка пропустит и опять не пекет.

Завела она коврижки -

На горшка накрышки,

В стену бросить – хлеб ломится,

Хлеб не ломится – стена колется.

Как женил-поженил меня батюшка,

Не у голого женил, не у богатого,

Приданого-то много, дак человек худой.

Все люди сидят, как будто свечечки горят,

А мой муж сел на покрасу всем:

Уж он бороду погладил да ус залощил,

Ус залощил да глаза вытаращил;

Муж на меня, как черт на попа,

А я на него помилее того,

Помилее того – как свинья на говно.

Фома и Ерёма

Как у наших у господ был и повар дорогой.

Ехал повар на чумичке, две кастрюли впереди,

Он с ушатом поровнялся: «Здравствуй, милая лохань!»

В роще Марьиной гулянье, в самый жаркий день– Семик.

Играл Губин на гитаре, тут и я с ними, старик.

Там цыгане танцовали под березкою одни.

Как на них-то глядя, Ванька с торбаном пошел.

Торбанисты с торбанами – словно черти с кистенями.

Как между-то них был и Ерема со Фомой.

Вот Ерема с Фомой что побратилися.

Вот Ерема жил на горке, а Фома-то – под горой;

Как Ерема жил в избушке, а Фома-то – в хлевчике;

Как Ерема ел ветчинку, Фома – заиньку;

Как Ерема глядел в дверь, а Фома смотрел в окно.

«Ах, и брат Фома, посконная борода!

Не пора ли нам с тобой за хороше ремесло,

За хороше ремесло – черну пашеньку пахать?»

Вот Ерема купил лошадь, а Фома-то – жеребца;

Вот Ерема запряг в соху, а Фома-то – в борону;

Вот Ерема кричит: «Но!» – а Фома кричит: «Возле!»

Вот Еремина не едет, а Фомин-то не везет.

Вот Ерема-то ножом, Фома шкуру на рожон,

Сохи, бороны – в огонь, сами с поля долой.

Вот Ерема-то бежит, не оглянется;

А Фома-то за ним дует, не останется.

«Ах, брат, постой! Еремей, погоди!

Не пора ли нам с тобой за хороше ремесло,

За хороше ремесло – за охотою ходить,

За охотою ходить, серых заиньков травить?»

Вот Ерема купил суку, а Фома-то – кобеля;

Вот Ерема дал полтину, а Фома-то дал алтын.

Вот Ерема: «Ту-ту-ту!» – а Фома-то: «Тю-лю-лю!»

Вот Еремина не гонит, а Фомин-то не бежит.

Вот Ерема на осину, а Фома-то на лозину.

Вот Ерема-то бежит, не оглянется,

А Фома-то за ним тянет, не останется.

«Ах, брат, постой! Еремей, погоди!

Не пора ли нам с тобой за хороше ремесло,