Былины. Исторические песни. Баллады - [170]

Галки на море, они погощаны,

Гагара из озеро в озеро она летает,

Белка на море была росомаха,

Ворть был на море старец,

И старец он был строитель,

И был строитель – то он был не строитель,

Был он монастырский разоритель.

Журавь на море пономарь монастырский:

В большой колокол ударит,

К обедне идти заставит,

И ножки у него доленьки,

Чулки на ногах у него узеньки,

И по мосту ходить он не знает

И мосту мостить не умеет.

И на море медведь кожемяка:

Много кож он сымает,

На ногах поршнев не видает.

И на море волк-то овчинник:

Много овчин он снимает,

Много по закустышам охичает,

Сам на себе шубы не видает.

Лисица на море молода молодица:

Много вин сделае,

Про себя вины не скаже,

Долог хвост на свой не ступит.

Заяц на море сошки не делае,

Репки не паше,

Репкой сыт пребывает,

Он все крестьянина на Руси разоряет,

Вовеки больше он сыт пребывает.

Ох, тошнехонько, ох, тяжеленько!

Кошки на море вдовицы,

И то бобыли-сироты:

День она по печам,

День она по ошесткам,

И ночь-то придет – пойде по молочным крынкам.

Да сорока на море – кабацкая женка:

С ножки на ножку пляшет,

Молодых молодцов прибирает.

И курица на море победна птица:

И кто ню во дворе поимает,

Всякий пирством в дыры покопае,

Оттуль яйцо добывае,

И зятю теща яйцо добывает,

Оттого теща и честь залучает.

На море вороница бабка пупорезна:

Головище у ней толстое,

Платьице у ней грязное.

Как будут люди-ты обедать,

Как станут нищи по подоконью бегать:

«Холодных щей не хлебали,

Горячих век не видали.

Мы про то, братцы, не знали и не ведали,

Что знали, то и сказали».

Спор птиц и суд орла

Бедный гусь на мори живал,

Много холоду, голоду видал.

Богу сроду в глаза не видал.

Прилетел к няму журав:

«Эх ты гусь-вертогуз!

Ты на мори живал,

Много холоду, голоду видал,

Богу сроду в глаза не видал;

Я повыше табе лятаю,

Почишше платья надиваю,

И то Богу в глаза не видаю».

Прилетел жавороночек, птичка-невеличка:

«Долгобутылый журав,

Я повыше всех вас летаю,

И то Богу в глаза не видаю».

Прилетела сорока-посвистуха,

Деревенская баба лопотуха:

«Я Богу в глаза видала,

С Богом баяла об телесных душ:

Кому рай, кому спасенье».

Прилетел соколишша,

Молодой парнишша:

«Тишь, шишлата!

Я по вам царь».

Прилятаить черный ворон:

«Ах, соколиша – молодой парниша!

Почему ты царем называешься,

Царским хвамилием поношаешься?

У нас есть царь-орел,

Я царю орлу просьбу подам».

Пришла от царя орла:

«Сороку с соколом свизать,

Отправить в темное лесище,

В старое дубище,

В белые палаты».

«Ну, соколиша, молодой парниша!

Почему ты царем называешься,

Царским хвамилием поношаешься?» -

«Потому я царем называюсь:

Повыше всех я лятаю,

Всякую птицу на ляту пошибаю.

Почему ты царь, орел, называешься?» -

«На денех – орел, на билетах – орел,

На царской короне – орел».

«Ну ты, сорока-посвистуха,

Деревенская баба-лопотуха!

Где ты Богу видала,

С Богом баяла об тилесных душ,

Кому рай, кому спасенье?» -

«Батюшка-царь, я ни в своем уме была,

Промолвилась и проговорилась». -

«Будь ты, сорока, барыня,

А ты, сокол, барин!»

Они царю орлу поклонилися,

Кверху взвилися и полители.

Прилятает ворона:

«Батюшка царь, рассуди мои дела

С воробьишем, с скверным мальчишем!

Он у Москве живал – намосквичился:

То у горб мене, то у голову,

Я от того погоду чую».

А воробей сидит и говорит:

«Как ни бить дуравишу?

Сядить к мужику на овин,

Ореть, кричить.

Мужик торопится, высаживать боится.

Нет у мужика печёного,

Нет ни молочёного,

Карга каргуить – погода будить». -

«Дураки воробьи били,

Што ее до смерти не убили».

Прилетаить наседка:

«Батюшка царь, рассуди мои дела

С диривенскими бабами:

Они мине бьють, колотють».

А голубок сидить:

«Батюшка царь, как ни бить дуравищу,

Большую ардавищу?

Водить она ни водить,

Кормить не кормить.

Посееть мужичок годового запасу:

Лучку, репки, морковки -

Она на город увзойдеть,

Узроить, учиридить;

Тем ни проймется -

К суседу забирется.

А за то бываить у них драка».

Прилитаить чапля:

«Батюшка царь, буслави мене!

Я поличу ув монастырь спасаться:

Я поред Богом гряшна». -

«Чем ты, чапля, гряшна?» -

«Поставить мужик вершу,

Я сяду на вершу,

Которую рыбу потаскаю,

Которую – распужаю.

Придеть наутро тресть -

Там ничаво нет».

А галочка сидить:

«Я полячу в монастырь спасаться,

Я настоящая монашинька,

Черная, и у кружок пострыжена,

На колоколинке живаю,

Царковную службу слыхаю».

А глухой тетерь:

«А я на кусте сижу,

Чужих дел не сужу».

Синичка в ответ:

«Идешь же, глухой титирище,

Наших дел судить:

Тибе ни то што охотник убиваить -

Часта деревенская баба

Ис-под куста голову сшибаить».

Травник

А и деялося в весне

На старой на Канакже,

Ставил Потанька плужок

Под окошко к себе на лужок.

От моря-та синева,

Из-за гор высокиех,

Из-за лесу, лесу темнова

Вылетал молодой Травник.

Прилетал молодой Травник,

Молодой зуй-болотиник,

А садился Травник на лужок,

А травку пощипывает,

По лужку похаживает.

Ходючи Травник по лужку,

Да попал Травник в плужок,

Своей левой ноженькой,

Он правым крылошком,

Да мезиным перстичком.

А и пик, пик, пик Травник!

Сидючи Травник на лужку,

На лужку Травник во плужку,

Едва Травник вырволся.

[В]звился Травник высоко,

Полетел Травник далеко,

Залетел Травник в Москву

И нашел в Москве кабачок,

Тот кабачок-то кручок.

А и тут поймали ево,

Били ево в дуплю,

Посадили ево в тюрьму.

Пять недель, пять недель посидел,

Пять алтын, пять алтын заплатил.