— Было дело.
— А почему он не едет?
— Он проехал в Н. Там у него сестра. Работает на конфетной фабрике. Отчим посоветовал ему.
Федя постарался его успокоить:
— Ты не обижайся, что тебя отрезали.
— Отрезали, говоришь? — Игорь улыбнулся. — Ну, это еще не беда. Хуже, что телевизор ваш никуда не годится. Его переделывать — никакого смысла. Выгоднее купить новый.
Федя сказал солидно:
— Подумаем…
Так телевизор опять вернулся в сени.
Этот год у Феди какой-то невезучий. По алгебре хотя и перевели в восьмой класс, но с работой на осень. По этому поводу был разговор с завучем. Завуч спросила:
— Ну что мне с тобой, Кораблев, делать?
— Подгоню!
— Это я уже слышала.
Федя стал припоминать: действительно, обещал подогнать.
— Надо будет походить в школу, — посоветовала завуч.
Федя знал, что в школе будет заниматься с отстающими Лилия Леонидовна. Каждый день предстояло торчать в классе, затем дома готовить уроки… Противно!
— Я сам…
— Ну что ты один сделаешь?
— Сестра поможет.
— А она алгебру знает?
— Еще бы! На физмате учится.
— Ого!
И дальше пошло-поехало:
— Такая сестра, а ты?.. Как не стыдно?
Как будто одно от другого зависит. Сестра сама по себе, а Федя сам по себе.
Все же пришлось сказать Таиске о том, что тройку по алгебре учительница выставила условно.
Таиска сказала только:
— Ну ты даешь!
Больше ничего не было: ни нотаций, ни упреков. Стали заниматься каждый день. Федя предложил было два раза в неделю, но Таиска не стала слушать его доказательств. Ответила кратко:
— Там посмотрим!
И дело с концом.
Феде понравилось, как она объясняет, у нее получалось много понятнее, чем у Лилии Леонидовны. Только решать задавала целыми страницами. Федя пытался сопротивляться. Не тут-то было.
Сестра не спорила, но и не уступала.
3
В это время появилась Клавушка. Федя вернулся с улицы. Был поздний час. Таиска обратилась к брату:
— Сегодня ляжешь на полу. Я тебе в комнате постелила.
— Что за новости?
— На твоей раскладушке спать будет Клавушка. Она из дома ушла…
Федя не спросил, почему ушла, но обиделся:
— А я причем?
— Так надо!
Таиска смотрела на Клавушку и не верилось, что было время, когда они сидели за одной партой. Тогда у Клавушки было прозвище «Птичка-невеличка». Она и теперь осталась маленькой. Но сколько с тех пор произошло тяжелых событий. Отец и мать Клавы, научные работники, погибли в автомобильной катастрофе. После этого она пустила к себе на квартиру брата с женой. Через несколько месяцев эта жена создала Клаве такие условия, что ей пришлось уйти… Сама о себе Клавушка ничего не рассказывала, но Тая, думая, что Федя спит, сообщила матери, что прошлой зимой Клавушка выходила замуж за однокурсника, но брак этот оказался неудачным, они разошлись… Этим дело не ограничилось — в Новосибирске, где училась Клавушка, она нахватала в институте двоек и с таким «багажом» приехала в Томск. И «хвосты-то» серьезные: высшая математика и физика. Решила вообще бросить учиться.
Таиска стала ее разубеждать.
— Надо попытаться пересдать. Я тебе помогу… Главное — не унывай. Держи хвост морковкой…
Лидии Борисовне Клавушка почему-то сразу понравилась. (И правда, было в ней «что-то такое».)
— Поглянулась мне твоя подружка, — призналась она.
Таиска возразила:
— Во-первых, она не подружка. Мы только бывшие одноклассницы. К тому же, очень разные. Во-вторых, ты ее еще не знаешь…
— Может быть.
— «Не может быть», а точно… Но помочь надо — у нее все плохо. Такой период…
В общем, Клавушка поселилась у Кораблевых.
Занимались они с Таиской в садике, за дощатым круглым столом. Однажды Федя заметил, что Таиска стала покуривать. Обнаружилось это так: Лидия Борисовна нашла в помойном ведре окурок:
— Федя, это твой?
Федя с недоумением посмотрел на нее, на окурок и вздохнул. Но на этот раз он не был виноват.
Разговор о куреве был уже не первый. Первый произошел месяца два назад. Тогда мать узнала о том, что Федя курит. В школе с товарищами, за углом, в большую перемену. Но дома — никогда. Она, поймав его за рукав, потребовала:
— Ну-ка, дыхни!
Феде пришлось дыхнуть.
— Не врут люди, — вздохнула мать.
На этот вопрос Федя ничего не смог ответить. Мать не стала «пробирать» или стыдить, сказала только:
— Думаешь, у нас есть лишние деньги?
— Ничего не надо. Я бросить решил.
— Решил?
Вот тут Федю и заело. Решил бросить с четвертой четверти. Решил, но все как-то не получалось…
Теперь, не дождавшись ответа, мать продолжала укоризненно:
— Ты же обещал… Какая сейчас четверть?..
Хорошо еще, не заметила на окурке след губной помады. Ушла во двор.
Так получилось, что виноват оказался Федя, но он ни словом не проговорился. Таиска благодарно обняла и поцеловала брата. Вот этих «телячьих нежностей» Федя терпеть не мог. И вообще, они были большой редкостью, по пальцам можно было сосчитать, когда Таиска целовала брата.
— Отстань… Куришь, значит?
— Я не всерьез.
— Тем более ни к чему.
— А сам?
Феде «крыть» было нечем, замолчал. Плохой он агитатор против курения.
Фотографией Белого, что была у Таиски над кроватью, почему-то очень заинтересовалась Клавушка. Она сняла ее со стены и стала рассматривать:
— Это кто у тебя?
— Ой, не надо, отдай, — испугалась Таиска.
