Бусидо. Кодекс чести самурая - [7]

, удостаивается незаслуженных похвал, но только не в нашем кодексе рыцарства. Смерть ради дела, за которое не стоит умирать, называлась «собачьей смертью». «Броситься в гущу битвы и погибнуть, – говорит принц Мито[51], – нетрудно, и на это способен даже простолюдин, но, – продолжает он, – истинная смелость в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть». А ведь принц даже не слышал о Платоне, который определяет смелость как «знание о том, чего человеку следует бояться, а чего не следует». Различие, которое проводят на Западе между нравственной и физической смелостью, давно уже признано у нас в Японии. Каждый юный самурай слышал о «доблести дурака».

Доблесть, стойкость, мужество, бесстрашие и смелость – все эти качества, воспитываемые упражнениями и личным примером, легче всего находят отклик в юных умах. Это, если можно так сказать, наиболее популярные добродетели, которые с ранних лет стремились взрастить в себе молодые люди. Едва мать успевала отнять сына от груди, как ему начинали рассказывать о военных подвигах. Маленький сын плачет от боли? Мать укорит его: «Только трус плачет из-за пустячной боли! Что ты будешь делать, если в бою тебе отрубят руку? А если тебе придется совершить харакири?» Нам всем известна трогательная стойкость маленького голодного принца Сендайя, который в пьесе обращается к своему пажу со словами: «Видишь ли ты этих маленьких воробышков в гнезде, как широко раскрывают они желтые клювы? Смотри! Вот летит мать, чтобы накормить их червячками. Как жадно, с каким наслаждением едят птенцы! Но самураю, когда его желудок пуст, позорно испытывать голод». Тема стойкости и мужества преобладает в детских историях, хотя это не единственный способ воспитать в ребенке боевой дух. Родители, чья строгость порой граничит с жестокостью, дают детям задания, которые требуют от ребенка всей смелости, на которую он способен. Бытует такая поговорка: «Медведи бросают детенышей в овраг»[52]. Самураи оставляли своих сыновей один на один с лишениями и заставляли выполнять работу сродни сизифовой. Оставить голодным или выгнать на холод считалось весьма эффективной закалкой выдержки. Малолетних детей отправляли с сообщением к совершенно незнакомым людям, поднимали до рассвета и заставляли перед завтраком упражняться в чтении, зимой отправляли к учителю босиком. Регулярно – раз или два в месяц, например, в праздник бога учености[53], – дети собирались небольшими группами и проводили ночь без сна, читая вслух по очереди. Любимой забавой молодежи было посещение самых жутких мест – места казни, кладбища, дома с привидениями. В те времена, когда казнь через обезглавливание еще была публичной, маленьких мальчиков вынуждали не только наблюдать за столь жестоким действом, но и заставляли приходить ночью на место казни в одиночку, и в доказательство выполнения этого задания оставлять какой-нибудь знак на отрубленной голове.

Такая ультраспартанская система «муштры характера» приведет в ужас современного педагога и заставит задуматься, не приведут ли такие методы к ожесточению, не убьют ли они в зародыше нежные сердечные чувства? Рассмотрим, какие еще концепции доблести содержатся в бусидо.

Духовный аспект доблести проявляется в сдержанности – спокойном хладнокровии. Безмятежность есть отвага в состоянии покоя. Это статичное проявление доблести, тогда как рискованные поступки – ее динамичное проявление. Истинно смелый человек – неизменно безмятежен, его нельзя застать врасплох, ничто не лишит его присутствия духа. В пылу битвы он останется невозмутим, перед лицом бедствия он сохранит здравый рассудок. Землетрясения не страшат его, он смеется над бурями. Как воистину великим мы восхищаемся тем, кто перед лицом неминуемой опасности или смерти сохраняет самообладание, кто, например, способен сочинять стихи, когда надвигается беда, или напевать перед лицом смерти. Не проявить и тени дрожи в руке или в голосе считается неоспоримым признаком великой натуры, того, что мы называем обширным умом (ёю), где всякой мысли просторно.

Из уст в уста, из сочинения в сочинение передается история о том, как Ота Докан, великий строитель Токийского замка, был пронзен мечом, а его убийца, зная о поэтических склонностях своей жертвы, сопроводил удар такими стихами:

О, как в подобный страшный миг

Ты сердце жаждешь видеть жизни лик.

А умирающий от смертельной раны в боку герой, продолжил:

Да, этот мой последний час

Легко смотреть на жизнь сейчас.

Мужественной натуре часто присуща игривость, выраженная в юморе и иронии. То, к чему серьезно относится обычный человек, лишь игра для героя. В войнах былых времен противники пикировались, обменивались колкостями и соревновались в красноречии. Битва велась не только с оружием, она часто была также и состязанием умов.

Таким было сражение на берегу реки Коро-мо в конце XI столетия. Восточная армия попала в окружение, ее полководец Садато бежал. Когда генерал противника Ёси погнался за ним со словами: «Позор для воина показывать врагу спину», Садато натянул поводья, на что полководец-победитель выкрикнул импровизированные строки: