Буржуйка - [23]

Пройдя сырой подземной галереей под Канале Гранде, Петин очутился в маленьком шестиугольном помещении Дворца Дожей, украшенном по периметру таинственными символами. Верного Удоева мягко отсекли на входе, и по спине Полковника прошелестел отвратный холодок. «Ну, жопа вышла. Так что — в первый раз, что ли? Давно уже в мире всё идёт не так. А кто виноват — как всегда, Петин? А сами, вы, господа, чем думали? Нет, будем сражаться. Россию вам в этот раз не взять! — на глаза отчего-то навернулись быстрые стариковские слёзы. — Нет! Умру, Русь-матушку не выдам!

— Ваше Превосходительство! С вашей территорией нужно что-то срочно решать, — провозгласила миссис Херли, заморозив его бессмысленным взглядом выпученных глаз. — У мирового сообщества имеются данные, что ряд северо-восточных регионов полностью вышел из-под контроля федерального центра. Страна сползает в хаос. Исламисты активизируются.

— Инфраструктура рухнула. Имеют место массовые факты жестокого обращения с животными, птицами, земноводными, а также каннибализма и этических чисток… Этнических чисток, извините. Скоро можно будет говорить о втором холокосте, — заглядывая в бумажку, выпалил блеющим адвокатским тенорком молодой барон Юджин Цедербаум, известный дегенерат, единственный наследник австрийской ветви колоссальной банковской империи Цедербаумов.

— Сибирь в одних руках — абсурд! — не преминул возгласить Чу Бай-сы, магистр китайской ложи ордена, но его вовремя усадила на место пухлая ладонь Соломона Пака — как говорят на Востоке, отделять рис от червяков время ещё не пришло.

Петин понял, что сейчас рыпаться бесполезно — иначе его просто сотрут.

— Дамы и господа! — собственный голос показался ему плоским и заскорузлым, как кирзовое голенище, — Никто не мог ожидать такого развития сценария. Хотя я и предупреждал… Ну, словом, наша страна, являясь полноправным членом мирового сообщества…

— Господин Премьер! — перебил его хорошо модулированный женский голос, — Голод, разруха, племенная рознь — со всем этим мы уже сталкивались в странах победившей демократии. О коррупции высших чинов умолчим, — Её Преосвященство кардинал Петра Скандалли изогнула губы в иезуитской улыбке. — Но что можно сказать о стране, в которой в двадцать первом веке публично сжигают на кострах ведьм?

Присутствующие тревожно запереглядывались. Ясно, Ватикан подготовился к встрече не по-детски. Петин попытался изобразить губами сардоническую ухмылку, но глаза остались настороже.

— Надеюсь, Ваше Преосвященство, это шутка? Или, ну, скажем, преувеличение? — с фальшивой добротой улыбнулся железной леди сквозь круглые очки председательствующий сэр Эфраим Борофф.

— Увы, господа, — Её преосвященство извлекла из складок своего кардинальского одеяния флэшку, и воздела над головой, уподобясь позой своему предку, герою крестовых походов, как считалось, одному из двенадцати рыцарей Круглого Стола. — Шутки на темы религии я полагаю законченными вместе с двадцатым веком! Страна-изгой, страна, которая окунулась в средневековое мракобесие, не может претендовать на контроль над крупнейшим в мире ядерным арсеналом. Почему? Потому что это ставит человечество на грань уничтожения. И я от имени пославших меня настоятельно требую передать ядерную мощь России под международный контроль. А его Превосходительство господин Петин, — лицо её озарила фальшивая улыбка, — всегда может рассчитывать на убежище в лоне нашей матери Церкви, которая в силу своего милосердия не отвергает даже неправедно нажитые вклады подлинно раскаявшихся овец своих…

— Простите, но… Что за инсинуации? Каких ещё овец? — Василий Васильевич ощутил мерзкий металлический привкус во рту. Тут в глазах его стало темнеть, и он вдруг испугался, что умрёт прямо здесь — позорно, под безжалостными взглядами своих братьев-врагов по клану.

— Может быть, Ваше Преосвященство, сейчас мы всё-таки покажем господину Премьеру, до чего он довёл свою страну? — утвердительно кивнула неумолимая миссис Херли, вставляя флэшку преподобной госпожи Скандалли в USB-порт системы.

— О, Господи! Ему плохо! Врача, скорее! — раздались выкрики особо сердобольных братьев. Тут в глазах Полковника всё завертелось и погасло.

— Перестарались, Петра! Он ещё нужен, — сквозь забытьё услышал он напоследок проникновенный голос сэра Бороффа. Золотая цепь Мальтийского ордена, казалось, обвилась вокруг шеи и, закручиваясь, душит, как змея.

— Зря ты, всё-таки, эту Солнцеву выпустил, — вся долговязая фигура старлея Валентина Подлевских демонстрировала Глебу Чертанову недовольство. Слиняют они с Антошей — и поминай, как звали!

— Вы, Валентин, дурно думаете о нас — людях чести, — став главарём банды, Глеб моментально преобразился из серого постового ГИБДД в некоего Робин-Гуда построссийского пространства, и изъясняться начал исключительно романтически-заковыристо. Бабам нравилось, бойцы молча терпели. Из конфискованного с армейских складов сукна Чертанов даже заказал себе форму белогвардейского штаб-ротмистра с отутюженными галифе, френчем и шинелью до щиколоток. Шили всю ночь. Правда, вместо сапог приходилось по случаю мороза носить унты.