Буржуйка - [11]

— Стечкин, который Коган? Гнать в шею, — процедила сквозь зубы женщина.

— Погоди, Агнесса, — поднял на неё от тарелки голову Изя. — Сейчас начались такие дела, что любая блоха не плоха, лишь бы прыгала. А этот Стечкин — тип шустрый, хоть и дурак. Пусть зайдёт. У него три минуты.

На пороге возник брюнет с крупной мускулатурой под свитером.

— Изяслав Ильич! Это колоссальный проект. Он изменит будущее России, мы сделаем такой рывок…

— Опять инновационные технологии? — демонстративно поморщился Сырков, не предлагая гостю присесть. — Скажи мне, Макс, честно. Как патриот патриоту. Тебе денег хочется? Или, может быть, власти? Впрочем, это на данный момент одно и то же.

— Эти бумаги ко мне совершенно случайно попали! Новый, неиссякаемый источник энергии! Если сейчас проинвестировать разработки, создать институт…

— А тебя назначить топ-менеджером проекта, — иронически хмыкнула Агнесса.

— Слушайте, дамочка! Я не с вами вообще разговариваю, — задохнулся возмущением патриот. — Привыкли всех мерять по себе…

Дама, ни слова не говоря, взяла со стола тарелку остывающей овсянки и коротким, каким-то цирковым движением пустила её в Стечкина. Снаряд преодолел, вращаясь в горизонтальной плоскости, разделявшее их пространство, и ударил ребром в солнечное сплетение патриота, отчего тот ухнул и осел на ковёр. Зависла минута молчания, Изя не донёс до рта кефир, а Максим Стечкин какими-то суматошными движениями принялся счищать с себя липкую кашу с таким бессмысленным лицом, словно это были уже его выпущенные внутренности.

— Инновационные технологии, — чуть ухмыльнувшись, констатировала «дама пик». — Летающая тарелка.

— Поднимись, Максим. И больше никогда не груби дамам, — первым пришёл в себя Сырков. Он был слишком хорошо знаком с фокусами своей подруги. Могло быть и хуже. — Почистишься в приёмной. А теперь послушай меня. Ты ведь патриот своей страны?

Стечкин кивнул и, поглядев на свои руки, обречённо вытер их о штаны.

— Вот я и предлагаю тебе поработать рука об руку с твоими единомышленниками. Тебе знакомо молодёжное движение «Антикор»?

— Бывший Союз имени Ильи Муромца? Вы ж их вроде запретили.

— Мы подумали, что запрещать патриотов — это только злить их и плодить новых. Расстрелять мы их пока не можем, высылать некуда — да они и не поедут. Начнут, не дай бог, партизанщину… В общем, задача такая. Тебя там уважают, как публициста. Внедрись в их верхушку. Если получится — возглавь. Весь мой ресурс к твоим услугам.

— И дальше что? Гнуть их под Кремль? Они ж патриоты, а не идиоты. Вылечу на пинках!

— Грубо, Макс, — поморщился Изя. — Наоборот, нам на руку их активность. Пусть громят палатки азеров. Бьют чернорабочих. Хохлам можно задать пепера, грузинам. Цыганам, наконец. Лишь бы не трогали нас. Ты меня понял? Нам сейчас очень трудно, мы делаем для страны всё, что можем. Предстоят тяжёлые времена. Времена перемен. Времена, когда пешки получают шанс стать ферзями. — Изя многозначительно помолчал. — Ну как, о-кей?

Макс молча кивнул и был отпущен вялым мановением сановной руки. Получив пропуск, сел в свой джип и поехал — отмываться.

— Коган-разрушитель! — пустила ему вслед Агнесса.

Изя поморщился.

Отношения их имели долгую, тягучую предысторию, с конца девяностых. Сырков, тогда ещё перспективный майор московской госбезопасности, вёл дело «банды четырёх» — таинственных отморозков, грабивших ювелирные магазины с беспрецедентной даже для того злого времени жестокостью. Убивали всех свидетелей — притом, используя каждый раз новые способы. Помимо традиционных стволов, в ход шли и кистени, и метательные стилеты, и чуть ли не самурайские мечи — один ювелир был буквально разрублен до пупа.

Когда банду взяли малой кровью на сбыте — главарь был застрелен Сырковым лично — выяснилось, что его родная сестра и по совместительству любовница — та самая «дама пик», что устраивала по ночам в центре на красном джипе «Ранглер» сафари на зазевавшихся пешеходов. На ней было девять жертв только по фактам бессмысленной ночной охоты. Потрясённый майор спешно отправил двоих её подельников — бывших студентов циркового училища — в прессхату, где их забили насмерть возмущённые воры. А с Агнессой у него в процессе допросов сложилась странная связь, отчасти сродни наркотической зависимости. Её ледяные глаза из-под чёлки затягивали его в такие метафизические бездны вседозволенности, что майор уже через две недели стал её послушной идейной марионеткой и сексуальным рабом.

Пользуясь вакханалией, царившей в силовых органах, Сыркову удалось изъять из лубянских подвалов все документы следствия, а следом и саму Агнессу, и поселить её в уютной квартирке в Замоскворечье с видом на Третьяковку. Прошли годы. Сырков давно уволился из органов, карьера его сделала — не благодаря ли во многом Нессиным урокам? — реактивный рывок на самую верхнюю точку властной орбиты. Но ледяные глаза из-под чёлки по-прежнему не отпускали, и Изе порой казалось, что скоро она, подобно самке паука, высосет его до сухого трупика. Несси была ненасытна. Кроме того, чем выше он взлетал, тем более шатко себя чувствовал, и как знать — могли ведь враги и докопаться до её тёмного прошлого. Тогда — он представил себя, корчащимся под мутным драконовским взглядом Полковника… Вспомнилась детская считалочка: «Как верёвка оборвётся, так и жид перевернётся.» Нет, с Агнессой определённо пора было кончать… Двусмысленность данного выражения вызвала у него привычное шевеление в штанах, и она, мигом почувствовав этот флюид, подсела ближе, готовясь приступить к привычному сладкому истязанию. Опять эти прозрачные глаза рядом, о! Эти длинные сильные пальцы без маникюра…