Буря на Кавказе - [43]
В то же время участие Анкары в карабахской войне во многом отражает общую линию политики НАТО в отношении России. Стоит отметить, что расширение трансатлантического альянса в сторону границ России в последние годы идет именно за счет увеличения военной активности Турции на постсоветском пространстве. Анкара и во многом лично Эрдоган играют роль своеобразного энергетического вампира для России в Сирии, Ливии и в тех регионах, где Москва идет по пути активизации своих внешнеполитических усилий, в том числе на постсоветском пространстве. В этом контексте сложившаяся в Нагорном Карабахе ситуация — это не единичный пример того, как Анкара в той или иной мере подступает непосредственно к границам России. Уже несколько лет идет активный процесс военного сближения между Турцией и Украиной. Есть план по продаже Киеву 48 новых беспилотных летательных аппаратов в дополнение к шести Bayraktar TB2, проданным в 2019 г.119 На этом фоне не случайным стал визит президента Украины Зеленского в Анкару в октябре 2020 г., на пике боевых действий в Нагорном Карабахе. Киев тогда активно поддержал позицию Баку по вопросам территориальной целостности Азербайджана в конфликте. Более того, принимая во внимание напряженность вокруг Донбасса в апреле — мае 2021 г., а также плотную вовлеченность турецкого руководства по линии военно-технического сотрудничества со странами Балтии и Польшей и учитывая ту роль, которую играет официальная Анкара в Азербайджане и Грузии, можно предположить, что расширение турецкого военного присутствия в имеющих первостепенную значимость для Москвы регионах будет нарастать.
В последнее время ярким примером рискованной внешнеполитической стратегии Анкары становится Афганистан, где после вывода американского военного контингента турецкое политическое руководство стремится путем непосредственного физического присутствия в той или иной форме выстроить политику влияния на государства Центральной Азии. Очевидно, что подобные действия не могут оставить Москву равнодушной, ведь фактически речь будет идти не только и не столько о роли Анкары в Афганистане, сколько о возможных новых непредсказуемых процессах в Центрально-Азиатском регионе.
«Трое в лодке, не считая…»
Военный потенциал Азербайджана уже давно превосходит потенциал Армении. С начала 1990-х гг., то есть со времен первой карабахской войны, Азербайджан усиленно инвестировал полученные от продажи энергоресурсов средства в сферу военного строительства. С середины 2000-х гг. военный бюджет Азербайджана многократно превышал армянский: только в 2020 г. военные расходы Азербайджана составили 2,2 млрд долл. в противовес расходам Армении в 634 млн долл.120
На этом фоне стремительно улучшающиеся в последние годы отношения между Турцией и Азербайджаном, а также укрепившиеся личные контакты лидеров этих стран в значительной степени определили исход войны. Особое значение, безусловно, сыграл фактор социально-культурной и этнической близости Азербайджана и Турции, а также исторически напряженные отношения с Арменией и желание официальной Анкары усилить свое влияние на Южном Кавказе и в Центральной Азии.
С геополитической точки зрения роль, которую определяло для себя руководство Турции, отчетливо проявилась в налаживании стратегических военных отношений с Азербайджаном. С 1990-х гг. получил широкое распространение популистский лозунг «Одна нация — два государства». Учитывая то, что Анкара продолжала размещать военные базы за рубежом, играя мускулами на Африканском континенте (Ливия, Сомали, Эфиопия, Судан) и на Ближнем Востоке (Сирия, Ирак, Катар), еще большая и плотная активизация взаимоотношений с Баку дала возможность турецкому руководству усилить свои военные позиции в критически важном Южно-Кавказском регионе в целом и в Нагорном Карабахе в частности.
