Бунтовщик из Рады - [11]

Марлана обещала навещать его, однако не выполняла своего обещания. Не прислала она и артистов для развлечения, хотя тоже обещала. Она даже не зашла расспросить докторов о состоянии его здоровья, что, конечно, совсем никуда не годилось, независимо даже от того, что могли сказать эти глупые медики.

Вполне возможно, мрачно размышлял Торквас, что он довольно близок к смерти. Он представлял себе на процессии своих собственных похорон массы скорбящих ньйорцев, покрытые желтым памятники, парящие звездолеты, воинов с перевернутым оружием… Потом на протяжении многих дней будут панихиды, и женщины Двора будут срезать свои локоны любви, чтобы сжечь их над гробом звездного короля. О, это будет превосходное зрелище! Он вспомнил похороны своего отца: это было самым великолепным из всех шествий, которые он только мог припомнить. Единственное, что было плохо, так это то, что если похороны — его собственные, тогда он, конечно, не сможет увидеть их. Правда, если только преподобные-Навигаторы не врут, его повезут в рай в огромном хрустальном звездолете, из которого будут видны все чудеса Вселенной (по отношению к которой он, вне всякого сомнения, был королем), включая, полагал он, и свои пышные похороны.

Хотя, впрочем, возможно, что его болезнь не такой уж и смертельной. В таком случае он просто обязан будет сделать выговор Марлане за недостаточное внимание, как только сам почувствует, что у него для этого достаточно сил.

Торквас лежал на покрытой пологом кровати, вслушиваясь в шаги входящих и выходящих придворных, две дюжины которых никогда не покидали его. Он продолжал меланхолически обдумывать свою собственную смерть, но в конце концов заключил, что даже для Галактона чрезвычайно трудно перенести все это в двенадцать лет. Вот когда он станет взрослым и сможет водить войска на битвы, когда своими глазами увидит, как умирают люди, вот тогда он сможет лучше представить себе абстрактную смерть. Хотя, если признаться по-честному, он даже представить себе не мог, когда же наступит этот знаменательный день.

Он помнил, что, когда его отец, Великолепный, был еще жив, его, по крайней мере, обучали владению оружием. Но с тех пор, как великий король отбыл в Рай в огромном хрустальном звездолете (в это, действительно, было трудно поверить), то вдруг оказалось, что на военные игры просто нет времени. Марлана все время доказывала, что Королю Вселенной не к лицу размахивать в боевых доспехах деревянным мечом.

Марлана была виканкой по происхождению, а родственники — в том числе даже дальние — должны понимать, что Торквас как глава Дома должен быть воином. Иначе как он будет защищать свои владения, эти сотни настолько удаленных от Земли миров, что их невозможно было даже увидеть на земном небе в самую ясную ночь?

Он тяжело вздохнул и повернулся на мехах, которыми была устлана Императорская постель.

Затем его мысли перескочили на родную сестру, Монаршую Принцессу Ариану. На нее он тоже был сердит — Ариана не приходила повидаться с ним вот уже несколько недель. Когда он спрашивал о ней, Марлана и Ландро всякий раз говорили, что она все еще на Вике, управляет ею как королева по праву земляного ценза. Но как посмела Ариана выехать за пределы Мира без его, Галактона, разрешения? Какой тогда смысл быть Королем Вселенной, если ты не можешь командовать даже своей собственной сестрой?

Он закрыл глаза и прислушался к тому, о чем говорили так надоевшие ему придворные по ту сторону полога. Аварик, жирный наследник с Альтаира, который, как предполагалось, выполнял обязанности лорда-камергера, играл в Звезды и Кометы с леди Констанс, гувернанткой. Про себя Торквас называл леди Констанс «леди Нет», потому что именно она руководила обучением его этикету, который, как казалось, состоял всецело из вещей, которые Галактон ни в коем случае не должен был делать. Пажи спорили о том, кому принадлежит охотничий сапсан, и что-то там произошло такое, что Оррин, Имперский шталмейстер, заплакал. По звукам можно было определить, что один из девяти Господ Пенсионеров успокаивал его. Торквас раздраженно нахмурился. Разве когда-нибудь хоть кто-нибудь слышал о Галактоне, Главнокомандующем Звездных Флотов, у которого в шталмейстерах ходил пятилетний мальчишка? И только лишь потому, что Оррин был кровным родственником Ландро, Марлана настояла на том, чтобы этот пост был отдан ему как знатному члену клана Веги.

Торквас уже давно решил про себя, что ему не нравятся все члены веганского дома, и из них больше всех — Ландро. Марлана не уставала утверждать о том, что Ландро мудр и храбр, но что, похоже, ее больше всего в нем впечатляло, так это то, что он был смазлив. И, хмуро подумал Торквас, слишком амбициозен. Он ведь все-таки был сыном Гламисса Виканского, чтобы почувствовать это. Однажды, пообещал он себе, я вызову его на Тройное Состязание — меча, цепи и кинжала. Это была смелая, хотя и совсем несерьезная мысль. Ведь в глубине души он прекрасно понимал, что этого никогда не произойдет.

До него донеслось какое-то во внешних покоях и подумал, что кто-то наконец пришел навестить его. Он с надеждой подумал, что это пришла наконец Марлана, или по крайней мере труппа артистов, которых она обещала прислать.