Бунтарка - [28]
— Привет, — говорю я, проскальзывая рядом с ней.
— Привет, — отвечает она, и очевидно, что мы обе Об Этом Не Говорим. Я разочарована, что она не надела халат, а она, наверное, разочарована во мне по совершенно противоположной причине.
— Я так устала, — говорит она, слегка зевая. Я чувствую напряжение и какую-то недосказанность между нами, чего раньше практически не бывало.
— Да, я тоже устала, — говорю я. — Плохо спалось. — Что, кстати, правда. Я то проваливалась в сон, то представляла армию девушек в халатах и бигуди, размахивающих фенами словно оружием.
Сара заходит в класс, и мое сердце подпрыгивает, когда я вижу, что на ней темно-голубой халат с ромашками.
— Ты это сделала! — говорю я, улыбаясь. Я не смотрю на Клодию, потому что мне это не нужно. Непонимание между нами можно потрогать руками.
— Я решилась в последнюю минуту, — говорит Сара. — И Кейтлин. Но не Мэг.
Клодия покашливает, раздается звонок. Миссис Роббинс заходит в класс, в руках у нее стопка бумаги — несомненно, какие-то «графические органайзеры», которые мы должны заполнить с помощью учебников, пока она будет пялиться в экран компьютера. Она поднимает взгляд на класс, и ее глаза широко распахиваются, как будто она наконец-то проснулась.
— Что здесь происходит?
По крайней мере пять девушек сидят в халатах, кроме меня и Сары. Я слышу тихое хихиканье, но никто ничего не говорит. Я смотрю на свою тетрадь, радуясь, что я в заднем ряду.
Когда никто не отвечает на вопрос миссис Роббинс, она подходит ближе и внимательно нас осматривает.
— Это… халаты? Вы забыли одеться с утра?
Еще больше смешков. Кейт МакГован в первом ряду широко ухмыляется. На ней уродливый клетчатый халат, который, похоже, принадлежит ее отцу или старшему брату.
— Вы считаете, это смешно, мисс МакГован? — спрашивает миссис Роббинс. — Снимите этот халат сейчас же.
— Конечно, без проблем, — говорит Кейт.
Кейт всегда была плохой девчонкой, пререкалась с учителями, когда они не разрешали выйти в туалет или выпить воды. Я не уверена, надела ли она халат просто чтобы позлить учителей или правда считает, что дресс-код — бред собачий. Но потом она скидывает верхнюю часть халата до талии.
Под халатом на Кейт ярко-красный верх от купальника.
— Мисс МакГован! — кричит миссис Роббинс. Ее едва слышно за улюлюканьем и аханьем моих одноклассников.
— Видите ли, миссис Роббинс, — говорит Кейт с видом тихони, — я не была уверена, что следую дресс-коду Ист Рокпорт, потому что он такой странный и непонятный. Поэтому я решила, что будет безопаснее укрыться этим халатом, чтобы не отвлекать наших драгоценных учеников мужского пола.
Класс снова разражается смехом и улюлюканьем, и, конечно, у миссис Роббинс нет другого выбора, как заставить Кейт снова надеть халат. К тому времени как мы все успокаиваемся, лицо миссис Роббинс такое же красное, как топ Кейт. Она плотно сжимает губы и раздает графические органайзеры, громко хлопая одним из них по столу Кейт, а потом требует, чтобы мы сидели тихо.
Я выполняю бессмысленное и бесполезное упражнение и не могу перестать думать о Манифесте «Бунтарррок» в мамином зине. В нем было сказано, что девушки — революционная сила, которая действительно может изменить мир. Тяжелое чувство внутри меня пугающее и приятное одновременно. Я представляю, как подбегаю к Кейт МакГован после урока и говорю ей, какая она крутая. Это желание настолько сильное, что, возможно, я и правда так сделаю.
А сейчас в нижнем правом углу парты я аккуратно пишу карандашом: ДЕВУШКИ МОКСИ ДАЮТ ОТПОР. Буквы высотой в полдюйма, но я обвожу их снова и снова, пока кончик карандаша не затупляется. Я одобрительно улыбаюсь своему произведению искусства, когда раздается звонок.
Я надеюсь, что на следующем уроке здесь будет сидеть девушка.
Весь день девушки ходят по Ист Рокпорт в халатах. Я знаю, что нескольких девушек заставили снять халаты на уроке, но они их надели обратно, как только вышли в коридор. Когда мы рассаживаемся на уроке английского, Люси рассказывает мне, что когда учитель химии спросил ее, что это такое, она следовала сценарию «Мокси».
— Я просто сказала, что хотела быть уверена, что не нарушаю дресс-код и не искушаю мальчиков, — говорит Люси, в ее глазах светится триумф. — Мистер Карлсон так смутился. Это было уморительно. — Она наклоняется над стулом, чтобы поговорить со мной. — И знаешь что? Я уверена, что некоторые девочки принесли халаты в школу и спрятали их в шкафчиках, пока не поняли, что они будут не одни. Думаю, теперь нас стало вдвое больше.
Я думаю, что Люси права, но все же сомневаюсь, что нас стало так много. Девушки в халатах все еще в меньшинстве. Может быть, тридцать или сорок процентов от всех девочек школы: спортсменки, хулиганки, тихони, девочки разного цвета кожи.
Кроме Эммы Джонсон. Она заходит в класс за минуту до звонка и присаживается на место, перекидывая волосы своим фирменным движением и аккуратно раскладывая ручки и тетради на своей парте. На ней ослепительно белая толстовка с ярко-оранжевой надписью «группа поддержки ист рокпорт». Когда Митчелл заходит в класс, он останавливается у ее парты, опираясь своей большой рукой, которая напоминает мне кусок ветчины.
Эта история — серия эпизодов из будничной жизни одного непростого шофёра такси. Он соглашается на любой заказ, берёт совершенно символическую плату и не чурается никого из тех, кто садится к нему в машину. Взамен он только слушает их истории, которые, независимо от содержания и собеседника, ему всегда интересны. Зато выбор финала поездки всегда остаётся за самим шофёром. И не удивительно, ведь он не просто безымянный водитель. Он — сын Эреба.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.