Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [50]

— Куда их?

— На «КС»! — ответил он.

Поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил:

— Карьер смерти.

— Куда? — переспросил я.

— Есть тут место, — огромная яма, скорее всего торфяная разработка, либо тут добывали песок для строительства лагеря. Так делали раньше, при «совке» — рыли песок, добывали материал для строительства там, где строят — чтоб сократить расходы. Туда мы скидываем железо… и людей, — добавил он, — Погибших людей.

— Поехали домой! — попросил я, поймав себя на мысли, что назвал домом штаб Фрица.

Да, своего дома у меня теперь нет. Я — БОМЖ. Нет дома, нет и человека, которого хочется радовать, удивлять, любить… нет дома для моего тела, и нет дома для моей души.

Глава 4

…Но странный стук зовёт: «В дорогу!»

Может сердца, а может стук в дверь.

И когда я обернусь на пороге,

Я скажу одно лишь слово: «Верь!»

В.Цой

— Может, всё-таки останешься? — спросил меня Фриц.

— Нет, мне надо пройти свой путь до конца! — ответил я, откидывая спинку водительского сидения «Нивы», пропуская Серёгу вперед.

Серёга отработал перед Фрицем своё спасение от голодной смерти в лесу, будучи дезертиром. Даже успел неплохо заработать, по его словам, заработанных в Гранитном денег хватит на несколько лет разгульной жизни.

— Ладно, как знаешь! — устало махнул рукой Фриц. — Но знай, ты всегда будешь здесь жданным гостем, и если захочешь, это место станет для тебя домом! Вы мне ничего не должны, мы расстаёмся друзьями!

Мы крепко пожали руки:

— Прости, что всё так вышло! — продолжил Фриц.

— Как вышло — так вышло, уже не переделаешь; — ответил я.

— Удачи вам, и не забудьте о нашем уговоре — никому о Гранитном! — напомнил Фриц.

— Есть, господин полковник! — сказал Серёга, приставив правую ладоньк срезу камуфлированной кепки.

— Не забудь, понял, н-е — з-а-б-у-д-ь!!! — повторил Фриц, обращаясь к Сергею, призывая помнить об одним им известном договоре.

Серёга помрачнел.

— Не забуду! — пообещал он.

Я хлопнул дверцей, завёл двигатель и, не прогреваясь, мы поехали прочь от спрятанного от людских глаз за могучими елями Гранитного. «… Гранитный… — думал я, — …Во истину, город безжалостный, холодный, не прощающий ошибок. Город, собравший в себе сотни людей, таких же, как и он сам — гранитных, бездушных…» Борис был с сильного похмелья, он умудрился где-то раздобыть литр местного самогона.

— Мужики, — начал он, — Не обидитесь, если я выпью немного самогона?

— Валяй! — безразлично сказал я.

Ему трудно далось это нажатие на спуск. Как и мне. Со стороны всё казалось просто, как в фильме, хорошие дяди убили плохого. А хорошие ли? Да, месть состоялась, виновные были наказаны, они были лишены самого дорогого, что только может быть у человека — они поплатились своими жизнями, поплатились за то, что не раз сами забирали жизни других людей. А сколько ещё жизней им было бы суждено забрать, если б не состоялась эта казнь? Сколько бы судеб они разбили? Конечно, опустевшую нишу в банде Крапа займут другие люди — но пусть они знают, что случилось с их предшественниками, пусть они помнят, что в жизни за всё рано или поздно надо платить!

— Это, Симак, — неуверенно обратился ко мне Серёга, — Надо в одно место заехать, тут направо поверни! — сказал он, когда мы подъехали к одной из множества развилок.

Я повернул.

— Что ещё за место?

— «КС», — мрачно пояснил Серёга, — Фриц мне сказал, чтобы мы обязательно заехали туда!

— Да может ну его? — вмешался хорошо отхлебнувший из бутылки, и сразу будто оживший, Левинц.

— Нет, надо! — категорично отрезал Сергей. — Фриц такой человек, если не заедем — всё может быть. Пока мы в этом лесу — мы должны играть по его правилам — иначе нам не выбраться отсюда никогда!

— Да поехали, какие проблемы! — отрешённо согласился я.

Через какое-то время мы стояли на краю обрыва. Боря блевал в кустах. Мы с Серёгой молча смотрели в громадный обрыв, на одну десятую часть заполненный железом. Над железной массой изуродованных машин стелился серо-зелёный туман:

— Мухи! — будто бы прочитав мои мысли, подсказал Серёга.

Жуткая, сладковато-кислая вонь, разложившегося тухлого мяса, смешанная с запахом горелой пластмассы и резины, с запахом ржавого железа и бензина, с запахом крови. Какие-то машины были почти целыми, некоторые из них заметно измазаны в почерневшей крови и каких-то ошмётках. Какие-то обгоревшие, расстрелянные, проржавевшие, развороченные взрывами… вверху, на вершине громадной кучи, валялся на крыше «новенький» джип, который совсем недавно я видел на поляне. Он смотрелся на фоне обгоревших и изуродованных стальных трупов именно как новенький, хотя и был изрядно помят при падении, некоторые стёкла разбились. Под ним я с трудом узнал ошмётки зелёных Жигулей, причинивших нам немало хлопот. От прелого трупного запаха выворачивало. Внизу страшной кучи что-то копошилось, мелькая между раскуроченных останков машин, мухи и мошки заполняли «карьер смерти» монотонным гудением, огромного биологического генератора, и если бы я был пьян, то обязательно стоял бы сейчас рядом с Левинцом.

— Основную работу по «заметанию следов» сделает природа, — пояснял позеленевший лицом Сергей, — Лесная армия падальщиков растащит останки людей, переработает их в своей утробе. Железо сгниет частично, всё что останется Фриц решил потом сжечь, облив бензином железную гору с пожарного вертолёта; бульдозерами засыпать и закатать громадную яму, превратив её в братскую могилу!