Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [52]

— Ничего, кроме сплошного леса там нет. Ближайшая деревня — двадцать километров, а дальше сплошной лес, непроходимая чаща, болота и топи. Но что-то привлекло немцев в этом труднодоступном квадрате — может, его удалённость от дорог? Это идеальное место, для строительства какой-нибудь секретной базы, или склада. Может в архивах и есть какая-либо информация, но видимо, ещё не снят гриф секретности, и информацию приходится собирать по крупицам! — пояснил я.

Серёга некоторое время обдумывал мои слова, затем вдруг неожиданно спросил:

— Вы, наверное, квасите на раскопках? — при этих словах он покосился на всхрапнувшего Левинца.

— Ты думаешь, что поисковики в лес ездят чтобы водку жрать? — спросил его я. — Это дилетанты — любители. Настоящие поисковики водку пьют в трёх случаях: за погибших бойцов, на захоронении — не чокаясь, молча. За удачное окончание полевого выхода или удачную находку, перед сном — немного и закусывая. И чтоб не помереть, если промок до нитки под дождём или провалился в болото, и есть возможность «словить» воспаление лёгких — много и без закуски! К чему спрашиваешь?

— Да так…

— Нет уж, говори! — настаивал я.

— Симак, дело в том, что я примерно сопоставляю шансы. Наши — и Крапа. Дело в том, что если вы будите бухать, то смысла ехать с вами я не вижу. Один я не смогу воевать с его боевиками.

— Я пить не буду! — заверил его я. — Если и выпью, то только по одному из перечисленных поводов. Не имею привычки напиваться до чертей! Если ты думаешь, что с горя я уйду в запой — то ошибаешься! Расслабился немного — и хорош!

— Тогда я с вами!

— За Бориса ручаться не буду — он любит пропустить стаканчик.

— Это я и сам понял! — сказал он. — Что этот Крап, большой человек, там, в Москве?

— Не особо! Он подсуетился во время развала страны, собрал вокруг себя сильных людей, у него есть повязки среди ментов, правительства. Его нельзя сожрать, по закону — предъявить нечего, он работает «в белых перчатках», и руки его всегда чистые. Всю грязь делают его боевые единицы — боевики, бандиты, мафия — называй как хочешь. А он вроде как вообще не при делах!

— Я так понял, с оружием у них проблем нет? — спросил он, намекнув на захваченные трофейные автоматы и пистолеты.

— Похоже, нет.

— То есть, в нас они будут лупить из автоматов и винтовок, а мы по ним из травматического пистолета будем стрелять?

— Нужно постараться отыскать боеприпасы там, в «зелёнке». Если раздобудем «ТОЛ» — тогда Крап и его бойцы могут просто не успеть нажать на курки своих автоматов! В общем, будем воевать как наши деды-партизаны, в Великую войну — трофейным оружием!

Серёга вновь задумался, и через какое-то время спросил:

— А ехать нам долго?

— Да, долго. Что, передумал?

— Нет, что-то руки зачесались, поскорее бы приехать! — спокойно ответил он.

«Не представляю, что надо сделать, чтоб такой человек с армии дезертировал? От него самого там бегать должны были!» — подумал я.

— У тебя оружие есть? — спросил я.

— Да; — он покосился на свою сумку, лежащую рядом с ним.

— Что за ствол? — не выдержал я.

— У меня «Макаров», — он приподнял куртку, из-за ремня торчала «ПМовская» рукоять, отблёскивая новеньким рыжим пластиком щёчек. — Ещё три в вещмешке — «китайские», — многозначительно сказал Сергей. — Патронов к ним штук сто, россыпью.

— А что там за «ПМы», которые китайские?

— Те самые, меченные. С которых вы бандитов валили. Я их из хранилища подрезал, пока все бухали после казни. А на их место новые положил — без истории, на складе их не меряно. Их я давно уже припрятал, хотел лыжи рисовать — а тут вы приехали, смотрю вы парни толковые, на колёсах. Цель у вас, опять — же достойная. Мне терять нечего, вот и решил с вами податься, глядишь, опыта у вас поднаберусь!

— Ты молодец, Серый! А третий ствол чей?

Помолчав, он ответил:

— Я же говорю, из Гранитного, «в мир», не измазавшись кровью — не выйдешь! Отсюда одна дорога, и все мы через неё прошли!

Он замолчал, и до меня дошёл смысл его слов. Стараясь уйти с теребящей душу темы, я перевёл разговор в другое русло, продолжив расспрос на оружейную тему:

— Значит, четыре ствола ты имеешь?

— Да, ещё прихватил с собой автомат «МР-40», с глушаком, с пятью полными усиленными магазинами по сорок патронов.

— Ты его украл, что ли?

— Ну-у-у, ты за кого меня принимаешь? Я не крыса, и никогда ею не был, а этот автомат я выкупил у одного солдата. И выкупил за приличную сумму!

— За сколько, если не секрет?

— За полтос, «деревом».

— А что так дорого? — не понял я, ведь за пятьдесят тысяч можно было купить пару потёртых «Калашей», в некоторых больших военных частях, как например в одной танковой дивизии списанный Чеченский «Калаш» стоил девять косарей; триста снаряжённый магазин, столько же штык-нож. Купить можно было просто — подходишь к дневальному на калитке, рядом со строением трибунала, договариваешься, платишь, ждёшь, получаешь, отваливаешь. «Калаши» те давно должны были быть переплавлены в колодезные люки.

— Он переделан, не знаю, какие планы были у его бывшего владельца. Переделан автомат нашими, — он осёкся, — Гарнизонными умельцами. Магазины — из листовой, рёберной, стали, с усиленными пружинами, и защитой от перекоса. Человек, который переделывал этот ствол, назвал его «МР-40МГ» — Модифицированный, Гранитный. Ствол новый, из более качественной стали, с проточенными заново четырьмя нарезами. На конце ствола — замок под «глушак», самодельный, но не хуже современных. При стрельбе — в соседней комнате спать будешь — не услышишь! Поколдовали над этим «шмайссером» знатно: его почти не ведёт при стрельбе короткими очередями, и бьёт он кучно, в цель.