Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [54]

— Скоро сворачиваем! — сказал я.

Через какое-то время «Нива» свернула с трассы, и направилась по направлению к районному центру — небольшому городку. Город оказался довольно опрятным, чистым и ухоженным. Краска везде свежая, маленькие фонтаны, аккуратные магазинчики, и непременный стихийный рынок в его центре. Мы припарковались, вышли из машины и принялись расхаживать по рынку. Нашли мужика, дёшево продававшего консервы оптом. Договорились с ним на следующий день о покупке нескольких коробок.

— Туристы? — спросило загорелое, с хитрым прищуром, лицо, усеянное сеткой глубоких морщин.

— Они самые! — бодро ответил за всех Левинц.

— Что-то не похожи! — пристально разглядывал он нас.

— Вообще-то мы из Московской киностудии. Нам нужно найти походящее место, для киносъёмок! — импровизировал на ходу Левинц. — Лес нужно найти.

— Про чё фильм-то? — продолжал допрос мужик.

— Про войну Великую Отечественную! — вмешался я.

— Слыхал про такую? — добавил Серый.

— Ясно! — задумчиво, по инерции, протянул мужик, напряженно думая о чём-то своём.

— А чего его искать-то? — вдруг оживился он, вернувшись к лесной теме. — Лес он везде одинаковый!

— Лес смешанный должен быть, — не согласился с продавцом я, — Не заросший, желательно чернозём под ногами, река или разлив реки, в ширину — чтоб метров пять, не меньше. И ещё много разных мелочей, которые нам предстоит учесть при выборе подходящего места. Там будут снимать батальные сцены, с танками, пиротехникой, дымовыми завесами и прочим. Когда найдём подходящее место, мы поедем к администрации, — сказал я волшебное слово, — договариваться о прочих деталях!

При слове «администрация» — мужик как то сразу потерял к нам интерес. Мы пошли искать указанную любознательным продавцом гостиницу. Гостиницей оказалось старое, но хорошо отремонтированное двухэтажное здание. Вежливая девушка-администратор, внимательно слушала байку про киносъёмки, полчаса назад ставшую нашей легендой. Услышав про съёмки, она сразу активизировала все приёмы обольщения разом, пришлось минут пять её успокаивать, объясняя, что мы всего лишь подчинённые, даже не актёры. Наши имена не будут отмечены даже в титрах. После этого девушка, поправив волосы, сухим разочарованным голосом, назвала наш трёх местный номер, вручив от него ключи. Номер простенький, но довольно большой. Три кровати, видавший виды японский телевизор, без пульта, раковина с горячей и холодной водой — таящейся в советском смесителе, с двумя белыми, похожими на керамические, барашками кранов. Душ, маленький отечественный холодильник, шкаф… а больше нам и не надо ничего. Борис принялся уговаривать Серёгу, чтобы он выпил с ним: тот упирался, приводил какие-то малоубедительные доводы. По всему было видно, что Серый не любитель «залудить стакана».

— Язвенник? — громко спросил Боря, — Да ты гонишь, тебе лет сколько? — он притворно сплюнул.

— Сам ты язвенник! — так же громко ответил Борису Сергей. — Я не пью — просто так, потому что не хочу, ты можешь это понять?

— Ты не русский что ли? — выпучил глаза Левинц.

— Негр я, что, не видно? — зло огрызнулся Серёга, терпение которого, судя по всему, подходило к концу.

— Камрад, ты не слышишь? — спросил я Бориса. — Человек же тебе ответил, что пить не хочет! Какого хрена ты к нему пристал? Пей один, если тебе приспичило! — посоветовал я ему.

— Симак, я хотел угостить друга пивком, посидеть, пожевать рыбки, посмотреть футбол! — мечтательно проговорил Борис.

— Ты ж не увлекаешься футболом! — напомнил ему я.

— Да какая разница — пусть будет хоккей! Тебе легче? — уставился он на меня.

— Немного! — признался я. — Серёга, не ходи с ним — он хочет нахрюкаться водкой, и тебя нахрюкать — а то ему одному блевать скучно! — предупредил я нового друга.

— Камрад! — разочарованно произнёс Борис, растягивая буквы. — Вот от тебя такого не ожидал! Как ты мог обо мне такое подумать?!

— Борис, не строй из себя невинность! — возразил я, — Если ты забыл, то давай я тебе напомню несколько интересных историй, про одного пьяного чудика, который нажравшись…

— …Ладно, харе! — остановил меня Борис жестом руки. — Не хочет — как хочет, а я от пивка не откажусь! Надеюсь, ты мне запрещать не будешь?

— Нет, но только из гостиницы ни шагу! — строго сказал ему я, словно маленькому, хулиганистому, мальчишке.

— Вот ты зануда, Симак, с тобой на любой вечеринке тухло будет!

— А мы не на вечеринке! И ты помни, пожалуйста, об этом! Мы в незнакомом городе, где у нас даже нету знакомого гробовщика, который при случае сделал бы нам оптовую скидку!

— Ты выражения подбирай! — возмутился Левинц.

Ему было плохо — действие самогонно прошло, и теперь его мучило похмелье. Что-то переменилось в нём, после нашего пребывания в Гранитном. Он стал собой — таким, каким я его знал. Мне не хотелось смеяться, шутить, не хотелось вообще разговаривать с кем-либо. Общаться и делать вид, что всё хорошо, приходилось через силу. Нельзя было деморализовать своих друзей, погрузившись в себя и в свои трудности. Ведь по себе знаю, стоит на поиске кому-то одному заныть — и его усталость и его проблемы, словно инфекционное заболевание, — передадутся всем участникам похода. Ничего — вот закончим с Крапом — тогда будет время на то, чтобы хорошенько обдумать всё произошедшее! Дело прежде всего!