Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [164]

— Сделаем! — легко согласился Крап.

Слишком легко. Где-то на поле раздалась приглушённая автоматная стрельба.

— «Бугор», вы шмалите? — спросил у рации Егерь.

Отозвался Чех:

— Всё в ажуре, Терех, тут мусорок кажись меж деревьев пробежал! По нему и лупят!

Но это была не правда. Пока воевал, Терех научился различать стрельбу, сам её звук, по которому он мог классифицировать бой. Тут многое играло роль: плотность огня, темп. Звук выстрела из оружия, повёрнутого в противоположную Тереху сторону, будет отличаться от звука стрельбы из оружия, направленного в сторону Егеря. Долбили «Калаши». Стреляли в разные стороны, то есть группа вела бой, и ей отвечали плотным огнём.

— Пацаны, эти падлы нас кинули! Они нас валят, пацаны! — раздался в эфире искажённые шипением отчаянный крик Паши Медика. — Пацаны, бей по вертушке со всех стволов! Пацаны, Терех… — голос его оборвался.

Егерь пытался связаться с базой, но эфир лишь тихо пощёлкивал радиопомехами. Послышалось, как на поле вертолёт запустил двигатель, быстро набирая обороты.

— Они что, нас кинули? — спросил Гриф, опуская сжимаемый в руках автомат. — Крап — ладно, чмо залётное, но Чех?! Как же, ведь Чех…

— Кинули; — спокойно ответил Терех, нервно отсоединивший от автомата магазин, посмотревший на поблёскивающий лаком патрон, и резко примкнув магазин на место.

— Но для чего?

— А мы все в вертушку не влезем — это раз, во-вторых, я слышал разговор пилота с Чехом: он сказал, что они улетают, без нас! — спокойно пояснял Терех, разбирая автомат, и раскладывая детали на тряпке, заботливо расстеленной им на земле.

— В-третьих, тут что-то нечисто, Крап с Чехом долго бакланили о чём то. Возможно, мы стали лишними свидетелями, например, этих ходячих мертвецов в немецкой форме. В-четвертых, кому Крап или Чех обещали бабло? И сколько?

— Мне тридцатник «грина»! — отозвался Гриф.

— Мне полтос; — сказал Шкас.

— Мне двадцарь! — возмущённо процедил Винт.

— Тебе самому сколько посулили, Егерь? — спросил Тереха Шкас.

— Ствол зеленью!

— Вот видишь, всего выходит двести штук! — Шкас сжал превратившиеся в нитки, губы.

— Нужно наказать, за такие дела, и сбросить расклад уважаемым людям, чтобы с Чеха и Крапа за это спросили! — говорил Гриф.

— Как? Нас считай, уже нет! — опустил голову Винт, который был самым молодым из присутствующих.

— Пацаны, нас кинули, как последних фраеров! — сказал Шкас. — Чех давно уже очко жмёт, что мы отделимся от него и направим свои «Калаши» против него, и отожмём его дело!

Терех собрал автомат, и подготовил его к бою, и теперь молча стоял, вслушиваясь в сильный шум винтов поднимающегося вертолёта, и тут он резко схватил оставленную на землю рацию, и крикнул в неё:

— Хасан, или как там тебя, за руль прыгай, и гони колёса в лес! Прячь тачку в елках!

Рация молчала, пока вдруг все не услышали ленивый голос:

— Э-э-э, как там тебя? Куда гнать? Зачем?

— За руль прыгай, и в зелёнку, бегом! Бегом сказал!

— Ты жена своей так говорить будешь! — невозмутимо отвечал барадач, оставленный с пулемётом для прикрытия отхода группы и охраны машины.

— Хасан, тебя сейчас будут расстреливать с вертушки, слышишь? Машину сбереги, без неё нам хана, мы все подохнем в этом лесу!

— Ключей нет! — сказал Хабиб. — Не могу завести! — в его голосе появилась тревога.

Между тем вертолёт уже показался среди макушек елей, он завис над тем самым местом, где они оставили «Т-3».

— Пизда моджахеду! — сказал Шкас, и смачно сплюнул.

Будто услышав его слова, ожил крупнокалиберный пулемёт вертолета.

— Вы что творите? — орал Терех в рацию. — Падлы, вы же в своих, ради чего? Я же вас найду и в фарш перемешаю, слышите меня?

— Выйди на поле, чтоб мы пули зря не тратили! — в эфире появился Крап.

— За что?

— «За что?» — вертолёт перестал стрелять, и завис над одним местом.

Терех рукой показал боевикам, чтоб те рассредоточились по местности, и показал, как нужно маскироваться, прислонившись всем телом к толстой ели, скрываясь за её стволом от вертолёта. Все всё поняли, и разбежались в разные стороны.

— За то, что ты не справился с задачей! — отвечал Крап.

Говорил уже Чех:

— За то, что переманивал на свою сторону пацанов. Героем ты для них стал, Коля, после этой весёлой ночки! Верят они тебе. Но два царя — это всегда смута! Здесь я авторитет! Ты меня понял? За то, что бабки копишь, а не тратишь как все! А на что копишь? На стволы? На то, чтоб свою бригаду собрать? Нет, Терех, со мною такие игры не проходят! Я тебе на фраер, чтобы позволить пику в свою спину вонзить!

Вертолёт медленно двинулся в сторону Тереха, развернулся боком, тяжёлый пулемёт принялся долбить по лесу. Пули свистели, со смачными шлепками ударялись об землю, падали срезанные ветки; рядом с Егерем рухнула разорванная вершина ели, за которой он прятался, сверху посыпались щепки. Чех продолжал что-то кричать в эфир, но его слов, — заглушённых свистом пуль, шумом выстрелов и ветром от винта, — разобрать было невозможно. Ели оголились, и в тёмном еловом леске стало светло. Земля была усыпана ветками, трухой и еловыми щепками. В земле видны были ямы, оставленные крупнокалиберными пулями.

— Я тебя найду! — отозвался Терех.