Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [13]

Глава 3

Они говорят им нельзя рисковать -

Потому, что у них есть дом, в доме горит свет.

И я не знаю точно, кто из нас прав:

Меня ждёт на улице дождь, их ждёт дома обед.

Закрой за мной дверь, я ухожу…

В.Цой.

Этой ночью я сплю в своей квартире. До самого рассвета не могу заснуть — причиной тому может быть мандраж перед «выходом в поле», или нервное возбуждение после ссоры с Машей. Да, она не хотела меня отпускать. Она и слышать не хочет о поиске и о том, что с ним связано.

— Если ты завтра поедешь на свои раскопки — то знай, моя дверь для тебя будет закрыта! — в памяти проносились отрывки вчерашней ссоры.

— Я поеду в любом случае — ты же знаешь, что поиск для меня больше чем просто увлечение! Это моя жизнь! Ты меня хочешь лишить её?! — отвечал я.

— Ты быстрее лишишься своей жизни на раскопках, ткнув лопатой в какую-нибудь мину! Мне приснился плохой сон, тебе нельзя никуда ездить в ближайшее время, Андрей!

— Что ж ты сразу не сказала, что тебе тревожный сон приснился? — с издёвкой, спросил я. — Сны это очень весомый аргумент для принятия важных решений!

— Не смейся, Андрей, я не придумываю! Мне действительно приснился страшный сон, но это было… это было, как наяву, понимаешь?

— Конечно понимаю, но и ты пойми: страшный сон это не аргумент — ты же будущий адвокат!

— Я женщина в первую очередь, и доверяю своей интуиции и своему сердцу! И сейчас оно мне подсказывает, чтобы я тебя остановила, не пускала тебя в этот поход!

— Ладно, я тебя понял, но и ты меня пойми: я уже обо всём договорился с другом, подготовка к такому походу занимает очень много времени и сил. И что я ему скажу? Друг, извини, но ты зря потратил время — моей девушке приснился сон!

— Дай мне его телефон, я сама ему всё скажу!

— Да он со мной после этого разговаривать не будет! Знаешь, как это называется? Это — кидок! Если я позвоню и, сославшись на какие-то свои дела, — да на что угодно, хоть на потоп, — объявлю отказ — этим я обрушу акции своего слова до минимума! Мой кинутый друг, с радостью сообщит другим товарищам, что Симак — курва, и его слово ничего не стоит! Никакие мои отмазки не смогут убедить камрадов, что отказ от оговорённого выхода был мотивированным!

— Плевать на них, Симак, — вдруг неожиданно Маша назвала меня Симаком, — Что важнее: кучка этих твоих «камрадов», или твоя собственная, наша жизнь?

— Почему ты так ставишь вопрос? Неужели, сон был настолько страшным?

— Да, это был самый жуткий сон, который я только видела! Не спрашивай, что мне приснилось — я толком сама ничего не помню. Помню, как тряслись у меня руки, когда я проснулась, — и помню лицо своего отца, который говорил мне: «не отпускай его!» — это он говорил про тебя!

— Ну ты понимаешь, что за свою жизнь я уже больше сотни раз уходил в поле с ночёвкой. Бывало, мы разбивали лагерь в лесной глуши на целый месяц! И ничего такого страшного не происходило!

Мы долго спорили, закончилось всё тем, что Маша громко захлопнула за мной дверь, и я поплёлся в расстроенных чувствах в свою, ставшую одинокой берлогой, квартиру. Нам так и не удалось договориться, прийти к общему решению, которое бы удовлетворила обе стороны.

Тёмный потолок в моей комнате, расчертил свет автомобильных фар, блеснувших за окном — фар какой-то припозднившейся машины, паркующейся перед нашим домом. Кто-то только приехал, наверное, из какого-нибудь клуба, где было весело, была музыка, и было много чего ещё. А может быть, этот припозднившийся автомобиль привёз человека с ночной смены, и он, уставший, сейчас мечтает только о том — как бы поскорее дойти до своей кровати. Может быть… но уснуть самому мне не удавалось, тревожные мысли будоражили кровь, хотелось встать, пойти на кухню, и посидеть за чашкой крепкого чая, разобраться в себе. Может, действительно не ехать? Но что сказать Борису, и кем я буду в его глазах? Нет, надо ехать — уговор дороже денег!

Неожиданно, запищал будильник. Казалось, что ночь ещё будет длиться долго, но звон будильника оповестил о её окончании — скоро тьма рассеяться, и наступит день. Скорее всего, это будет трудный день — трудный, но интересный. Зато, когда вернусь, будет о чём рассказать Маше. Если удастся с ней помириться после вчерашнего скандала! Но расставание лечит и более глубокие раны, чем те, что нанесли мы друг другу вчера, своими резкими доводами, грубыми словами. Это хорошо, что сегодня я уезжаю — это значит, что я буду один, один со своими мыслями, и у меня будет время ещё раз обо всём подумать. Когда я вернусь, я куплю Маше огромный букет цветов, бутылочку хорошего вина, коробку вкусных конфет — и тогда, она обязательно простит меня, и мы вновь будем вместе! Ссора забудется, померкнет в тумане былого, взамен придёт яркая жизнь, которая нас с ней ждёт. И если и доведётся нам вспомнить о наших разногласиях, то вспоминать о них мы будем лишь со смехом. Но всё это будет потом, а сейчас…

Звон будильника дублировался — разрыв времени между ними ровно пять минут. Теперь точно пора. Я с неохотой встал. Тело пронзила боль усталых мышц, будто бы я и не спал вовсе. Ощущения были такими, словно бы я заправский грузчик, после двух смен к ряду. Щелчок выключателя, яркий свет лампы ванной комнаты резью ударил в глаза.