Бун-Тур - [18]
Я с места и в карьер. Бегу в пионерскую комнату, а Васька, слышу, сзади командует:
— Отряд! В колонну по четыре — стройся!..
Так мы и вмаршировали в наш двор: Васька с барабаном впереди, я — рядом, как ассистент, за нами — отряд, а сзади Борька Шилов плетется.
Около штаба дружины Катюша стоит. Не пустили ее к Буну. Стоит, нервничает и чуть не плачет.
— В строй! — кричит ей Васька. — Отряд, стой! Ать-два!
Только он это скомандовал, влетает во двор такси. Развернулось и тоже — к подвалу. И выходит Васькин отец. Прошелся перед строем.
— Не вижу, — говорит, — равнения! Подравняйсь!.. Смирно!
Мы выровнялись, грудь колесом, замерли. А Васькин отец спрашивает:
— Кто по телефону слово давал?.. Два шага — вперед!
Отрубил я эти два шага. По спине — мурашки, точно все жуки Буна ожили и под рубашку ко мне заползли. Но держусь. Отвечаю:
— Это я, товарищ майор, слово давал!
— Честное!
— Пречестное!
— Вольно! — командует Васькин отец. — Не расходиться!
Спустился он в штаб, а мы ждем. Минуты три ждали. И хоть бы кто слово сказал! Уж очень все неожиданно и необычно получилось, как во сне.
Но вот опять дверь открылась. Вышел Васькин отец. За ним — Бун. Бледный, точно в одиночке десять лет просидел. Нас увидел, обрадовался и чуть не растянулся на лестнице — за ступеньку ногой задел.
Васькин отец поддержал его и приказывает:
— Встать в строй!
Бун мне улыбнулся и побежал на левый фланг — к Катюше.
— Вопросы есть? — спрашивает Васькин отец.
А у меня поет все от радости и хочется, чтобы совсем хорошо было, оч-ч-аровательно, как Катюша говорит.
— Просьба, — кричу, — есть, товарищ майор!
Он на меня вопросительно взглянул, а я на кучу земли глазами показываю.
— Разрешите за жуком сбегать?
Он не понял, что за жук, но разрешил:
— Беги!
Подбегаю — стакан на месте и жук под ним ползает. Я его с землей в стакан запихнул и — к Буну.
— Держи! — говорю. — Стопроцентный жук! А тебе — спасибо за все! Только зря ты!.. Я ведь не поджигал! Я жука во дворе караулил!
Васькин отец еще раз спросил, есть ли вопросы. Вопросов не было. Тогда он сказал:
— Слушайте приказ! После уроков провести сбор отряда и обсудить сегодняшний случай! Понятно? А теперь: направо! В школу бегом — марш!
В школе тишина страшенная — урок идет. В коридорах, как в каникулы — пусто. На цыпочках подкрались мы к своему классу. Васька Лобов дверь приоткрыл и остолбенел совсем. В пустом классе за первой партой сидят директор школы и Клавдия Корнеевна…
Самое удивительное, что они и не поругали нас.
— Входите, входите! — очень даже вежливо предложил директор.
Мы и по классу на цыпочках шли. Расселись по местам, тетрадочки вынули и сидим паиньками. Ну, думаю, сейчас начнется! Держись только!
Директор и говорит:
— Начинайте урок, Клавдия Корнеевна.
Учительница успела сказать всего одно слово:
— Здравствуйте…
А тут звонок как зазвенит!
— До свиданья! — закончила она и вышла вместе с директором.
Вот это сбор!
Весь день вокруг нашего класса Торричеллиева пустота была. Никто не спросил, где мы пропадали целый урок, никто не распекал нас, никто не бил тревогу. На большой перемене мы не выдержали и откомандировали Борьку Шилова к Галине Аркадьевне, чтобы она назначила время сбора. Наш председатель вернулся сам не свой.
— Отказалась! «Не до этого, — говорит, — мне!» Придется нам отложить сбор.
Никому эта идея не понравилась. Как это отложить, если никак не откладывается! Висит что-то на шее… Если б отругали нас, если б предупредили последний раз, тогда бы все и кончилось, а то ведь никто ни слова!
— Нельзя, — говорю, — откладывать! А отказывается она очень просто почему! Не успела у начальства узнать, что с нами делать!.. Как по-твоему, — спрашиваю у Васьки, — может такое быть?
— А что! — говорит. — Похоже! Или, может, вычитала где-нибудь, что надо приучать кадры к самостоятельности. Сейчас это поощряется.
И решили мы сбор не откладывать.
Когда кончился последний урок, Васька Лобов взял учительский стул и засунул ножкой в дверную ручку, чтобы никто не мешал. Борька Шилов вышел к столу. Стоит и мнется — никак ему не открыть сбор отряда. Не привык без взрослых. Спрашивает:
— Не отложить ли все-таки? Занесет кого-нибудь в чушь непролазную и… не выберемся!
— Есть предложение! — кричит Васька Лобов. — Чтобы никого никуда не занесло, поручить Туру выступать за Галину Аркадьевну: подправлять, одергивать и нацеливать.
Я подскочил даже.
— Мне-е?.. Нашел, это самое, как его… праведника!
— А ты не бойся! — говорит. — Перевоплотись, как в рецензиях пишут, и все! Кто за?
Все в классе руки подняли.
— Раз так, — говорю, — потом не плачьте! Предупреждаю — поведу это дело на полном серьезе!
— Валяй! — кричат мне. — Работай!
Я откашлялся, возмущенно закатил глаза и сказал голосом Галины Аркадьевны:
— Борис Шилов! Тебе не кажется, что пора открывать сбор? Хиханьки и хаханьки только размагничивают пионеров.
В классе хохотали минут десять, пока в дверь не застучал кто-то. А я уже вошел в роль. Иду к двери, точь-в-точь как вожатая ходит: шажки мелкие, и плечики туда-сюда ерзают. Открыл, а за дверью — мелочь из пятого класса.
— Что у вас? — спрашивают. — Драка?
— Уважайте, — отвечаю, — старших товарищей!
