Бульвар - [86]
И все, съемочный день закончился. И закончились мои съемки в этом фильме. Оставалось только озвучить. Но это потом.
В местном баре выпили с Калачниковым по кружке пива, и автобус отвез меня на сморгонский вокзал. В Минск возвращался электричкой.
***
Позвонила заведующая труппой и предупредила, что сегодня в четырнадцать часов — перевыборное собрание художественного совета. Поинтересовался, почему так вдруг, вроде, пока еще не ходили слухи про перевыборы. Обычно актеры об этом знают заранее, и тогда начинается предвыборная «кампания». Сразу возникают группировки: кто к кому ближе, чьи меркантильные интересы совпадают, происходит выдвижение своих кандидатов.
Объективности искать не приходится. Когда речь идет о профессиональных достоинствах того или иного кандидата в совет, господствует выгода: какая польза будет с этого члена совета; проголосует ли он за тебя в нужный момент, когда можно будет получить какую-нибудь денежную премию; вспомнит ли твое имя на обсуждении нового спектакля, что роль у тебя удалась и ты вырос как актер; как самым сладким бальзамом прольет тебе на сердце выдвижение на звание.
И не было никогда иначе. И не могло быть. Разве только тогда, когда художественный совет не выбирался актерской труппой, а назначался руководством театра. Но и там проявлялась меркантильность: подбирали тех актеров, которые могли поддержать любое предложение руководителей. Кому пряник, кому кнут, им все до ..., кроме самих себя. Хотя чуть ли не каждый в голос клянется: «Я люблю театр! Я не могу без него жить! Я буду честно отстаивать все его лучшее и каждого актера! И мне небезразлична его судьба!..»
А если честно, то главное в этом пафосе слов — Я, МНЕ... Все остальное — пустой звук.
В театре никогда не существовало дружбы. Подняться до высоты этих взаимоотношений не позволяет профессия. В ее первооснове заложен эгоизм. Если я не первый, значит, второй. А второй — толпа, массовка. Я должен проявить все лучшее, что дано мне с астральных высот. Я не должен поскользнуться. Пусть это сделает мой партнер или мой коллега, который следит из-за кулис и, как ворон, ждет моего провала, чтобы выйти вместо меня, отодвинув на позицию второго номера. Поэтому в лучшем случае мы — коллеги.
В театр я выбрался за несколько часов до предвыборного собрания. Нужно было встретиться с актерами, которые поддерживали Андрона, и хотя бы наспех обсудить наши действия на перевыборах: кого выдвигать и поддерживать, чтобы не было разногласия.
В театре встретились с Угорчиком, Салевичем и Коньковым.
— Вот список, кого думаем выдвигать и поддерживать в совет, — Угорчик подал мне листок бумаги, на котором были написаны фамилии наших кандидатов.
Список меня удовлетворил, не став неожиданностью: там были все те, кто работал и хотел работать с Андроном. Моя фамилия там тоже значилась.
— С молодыми актерами я успел поговорить, они полностью за Андрона, — сказал Коньков.
— Сколько получается голосов? — уточнил я.
— Где-то около половины, — ответил Салевич.
— А точнее можно?
— Семнадцать человек — это точно. И это те, с кем мы разговаривали, — говорил Салевич. — Но есть и такие, кто колеблется, кто не определился. Можно надеяться, что кто-то из них тоже присоединиться к нам.
— На это надежды мало, лучше быть уверенным, — немного разочарованно промолвил я.
— Что есть, то есть. Больше не успеть. У нас был только вчерашний день. А у тебя как раз съемки намечались, — будто оправдывался Угорчик.
— Небогато. Тем более не известно, как проголосуют помрежи, электроцех, гримцех, которые тоже имеют право голоса на этих перевыборах, а если сложить их вместе, то всех будет более десяти человек.
— Думаешь, пролетим? — смутился Салевич.
... а хрен его знает! Семнадцать голосов — совсем не много. Тем более что Куль со своим «штабом» работает на полный разворот, — несколько раздраженно ответил я.
— О, да! — подхватил Салевич. — Мне вчера вечером звонил: пронюхивал, как я и за кого. Намекал на премию в зарплате, аж на пятьдесят процентов, если поддержу их кандидатов и его в том числе.
— Но по своей должности он не имеет права выдвигаться в художественный совет. Он хозяйственник, — остро заметил Коньков. — Ему за туалетами нужно следить, чтобы не так воняли, чтобы в театре работала душевая, где можно было бы сполоснуться после спектакля, чтобы были доски и другие материалы для строительства декораций и чтобы они в нужное время выставлялись на сцену.
— Не забывай, что Куль — не только заместитель директора по хозяйственной части, а по совместительству и завпост. А это уже дает право быть кандидатом в художественный совет, — спокойно заметил Угорчик.
— Вот падла ненасытная! Только б деньги захапать. Ведь даже пальцем не шевелит на этой должности, а только числится на ней, — нервничал Салевич.
— Оно и понятно: деньги не пахнут, как сказал один римский диктатор. От его работы результат нулевой. Только мошенничеством занимается да сплетнями. Гута на все его закидоны смотрит сквозь пальцы, а ведь он работодатель Куля. Если бы захотел — в одно мгновение мог бы его прогнать, — говорил Коньков.
Рассказ о безумии, охватившем одного писателя, который перевоплотился в своего героя, полностью утратив чувство реальности.
Лив Карин не может найти общий язык с дочерью-подростком Кайей. Молодой доктор Юнас не знает, стоит ли ему оставаться в профессии после смерти пациента. Сын мигранта Иван обдумывает побег из тюрьмы. Девочка Люкке находит своего отца, который вовсе не желает, чтобы его находили. Судьбы жителей городка на западном побережье Норвегии абсолютно случайно и неизбежно переплетаются в истории о том, как ссора из-за какао с булочками может привести к необратимым последствиям, и не успеешь оглянуться, как будет слишком поздно сказать «прости».
Станислав Кучер – главный редактор проекта «Сноб», общественный деятель, кинорежиссер-документалист, теле- и радиоведущий, обозреватель радиостанции «Коммерсантъ FM», член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека. Солидный и довольно скучный послужной список, не так ли? Но: «Ищешь на свою задницу приключений – просто отправься путешествовать с Кучером» – так говорят друзья Станислава. Так что отправляемся в путь в компании хорошего и веселого рассказчика.
Размеренную жизнь ультраортодоксальной общины Бостона нарушил пятнадцатилетний Эзра Крамер – его выгнали из школы. Но причину знают только родители и директор: Эзра сделал фотографии девочки. И это там, где не то что фотографировать, а глядеть друг другу в глаза до свадьбы и помыслить нельзя. Экстренный план спасения семьи от позора – отправить сына в другой город, а потом в Израиль для продолжения религиозного образования. Но у Эзры есть собственный план. Симоне Сомех, писатель, журналист, продюсер, родился и вырос в Италии, а сейчас живет в Нью-Йорке.
Решили похитить богача? А технику этого дела вы знаете? Исключительно способный, но бедный Рамеш Кумар зарабатывает на жизнь, сдавая за детишек индийской элиты вступительные экзамены в университет. Не самое опасное для жизни занятие, но беда приходит откуда не ждали. Когда Рамеш случайно занимает первое место на Всеиндийских экзаменах, его инфантильный подопечный Руди просыпается знаменитым. И теперь им придется извернуться, чтобы не перейти никому дорогу и сохранить в тайне свой маленький секрет. Даже если для этого придется похитить парочку богачей. «Украсть богача» – это удивительная смесь классической криминальной комедии и романа воспитания в декорациях современного Дели и традициях безумного индийского гротеска. Одна часть Гая Ричи, одна часть Тарантино, одна часть Болливуда, щепотка истории взросления и гарам масала.
В Германии стоит аномально жаркая весна 2018 года. Тане Арнхайм – главной героине новой книги Лейфа Рандта (род. 1983) – через несколько недель исполняется тридцать лет. Ее дебютный роман стал культовым; она смотрит в окно на берлинский парк «Заячья пустошь» и ждет огненных идей для новой книги. Ее друг, успешный веб-дизайнер Жером Даймлер, живет в Майнтале под Франкфуртом в родительском бунгало и старается осознать свою жизнь как духовный путь. Их дистанционные отношения кажутся безупречными. С помощью слов и изображений они поддерживают постоянную связь и по выходным иногда навещают друг друга в своих разных мирах.