Бульвар - [34]

Есть искусство — и почти искусство. Первое — талантливый оригинал, другое — подделка, копия.

И чтобы сотворить первое, нужно владеть чем-то отметным, Божьим. Чтобы делать другое, достаточно вовремя приходить на работу.

Глаз и душа серости не отличает первое от второ­го, для них все одинаково. Для них все серо. И изме­ряют они количеством. И часто добиваются своего. Их много. Они агрессивные.

И здесь хочется отметить одно довольно обыч­ное, но важное обстоятельство: когда главный ре­жиссер выпускает из своих рук сильное, даже жес­ткое управление — все начинает рушиться в театре. Как грибы из-под мха вырастают серые, группиру­ются — и в атаку. Мутная вода — их стихия. Здесь можно и категорию важную выловить, и, не сделав ничего замечательного, даже звание хапануть. Де­мократическим большинством они проголосуют за любого «обиженного», рассуждая так: все мы рав­ны, и нечего давать звания только одним. На всех делить надо. По очереди. Выпустил Андрон бразды правления из своих рук. Выпустил незаметно, просто и легко. Вот и результат.

Художественный совет начался с того, что Андрон огласил повестку: первое — выдвижение кандидатов на президентскую персональную премию, другое — разное.

По первому вопросу он зачитал положение, где го­ворилось об условиях выдвижения кандидатов. В частности: выдвигались творческие работники за отлич­ный вклад в развитие культуры. Им устанавливается ежемесячная премия (сроком на один год) в размере тридцати тарифных ставок первого разряда.

Как камнем в лоб прозвучал размер премии. Воз­никла пауза. Каждый в уме подсчитывал сумму. Она впечатляла. Если перевести на доллары, то по­лучится примерно триста пятьдесят.

— Кого будем предлагать? — тихо и осторожно спросил Куницын.

Тишина.

— Леонид Юрьевич, чего вы молчите, вы как офи­циальное управляющее лицо театра — предложи­те, — обратился Куницын к директору.

— Я думаю, что здесь должен выдвигать главный режиссер, так как он работает с актерами.

Ситуация становилась пикантной. Брать на себя ответственность и выдвигать две или три кандида­туры — значит, вызвать недовольство почти всех ос­тавшихся членов труппы в свой адрес. Ведь каждый считал себя достойным получить эту премию. При­знаюсь, что и меня такая соблазнительно-гадкая мысль посетила. И я не мог от нее отбиться. Она тя­нула к себе, ломала мое слабое сопротивление. А в кабинете висела тишина.

— Будет кто-нибудь, наконец, из руководства предлагать или мы начнем сами это делать? — имея в виду членов художественного совета, немного раз­драженно сказал Куницын.

Молчание.

— Тогда давайте расходиться, если нет никаких предложений. Чего зря время тратить? — не унимался Куницын.

— Подождите. Ну зачем же так? — взял слово Андрон. — Вопрос непростой. Нужно основательно и серьезно к нему подойти.

— Так подходите! — так же нетерпеливо сказал Куницын. — Вы художественный руководитель, вам и карты в руки.

Опять возникла пауза, после которой снова заго­ворил Андрон:

— Еще раз напоминаю положение о персональных премиях: за отличный вклад в развитие культуры и искусства. Теперь называю персонально, — в комна­те наступила гробовая тишина. — Народный артист Ветров, заслуженная артистка Каболерова и...

Третьим был назван я.

— Я предлагаю в этот список добавить еще глав­ного режиссера, — сказал Угорчик.

Были ли названные имена неожиданностью для тех, кто присутствовал на заседании, — думаю, что нет. Но каждый в душе хотел услышать свое имя.

Теперь возникшая тишина была зловещей, слов­но затишье перед бурей. От напряжения у Семенчика даже лоб вспотел.

— Боже, Боже... Я же никогда никуда не лезу. Вы же знаете. Я всегда говорю только правду. Мне са­мому ничего не нужно... Но почему не вспомнить, что есть такой народный артист Куницын. Больше сорока лет работает в театре, что-то делает... Прос­то так, к слову, вспомнить, — каким-то дрожащим, женским голосом, тихо заговорил Куницын. — Я не знаю... я не знаю... Тогда почему не предложить Зорцеву, Семенчика, Квасчанку? — они тоже работают.

— Согласен, работают, — поддержал Андрон, — но еще раз напоминаю: в положении сказано: за отличный вклад в развитие культуры и искусства. За последние годы названные мною кандидаты имели отличные работы, высоко оцененные критикой и те­атральной общественностью. И я считаю названных мной артистов достойными президентской премии. А свою кандидатуру, предложенную Угорчиком, я снимаю.

— Это же такие деньги, такие деньги... — возбуж­денно прыгал Куницын. — И целый год, целый год... Каждый месяц. Я предлагаю, если кому-нибудь вы­делят эту премию, то пусть делит ее на всех или хотя бы на половину труппы.

— Мы не можем заставить того, кто получит пре­мию, делиться, — заметил Андрон.

— Тогда давайте откажемся от этой премии, — подала голос очередной режиссер Бляшева, с лицом невинного ангела. — Напишем письмо, что мы не стоим премии, так как у нас нет кандидатов с боль­шим вкладом в развитие искусства.

— Я думаю, чиновник, который будет читать наше письмо, подумает, что у нас не все в порядке с головой.

— Деньги большие хоть? — дернул меня за рукав Коньков, так как опоздал и ничего не слышал.