Бульвар Постышева - [10]
— Это тебе что-нибудь напоминает? — и показываю на скалы.
— Скалы, — логично отвечает он.
— Точно. А на что похоже?
— На пирамиды.
— Правильно. А если ещё приглядеться? — Беру листок бумаги и начинаю рисовать для подсказки. Чисто наброски.
— Да, берег, как берег, — говорит он. — Пирамиды. А тебе что напоминает?
Я показываю листок и говорю:
— Вот смотри, издалека, мне кажется, как будто берег зубами вцепился в море. Крепко держит, не отпускает, аж, губы побледнели, — и провожу карандашом на рисунке по тому месту, где в натуре находится рыжая земля. А на море штиль, поэтому, отражаясь в воде, однозначно, похоже на стиснутый крепко рот.
Он посмотрел, оценил, кивнул головой, согласился.
— Как это, — говорит, — ты умудряешься всё это подмечать? Я бы, в жизь не заметил!
— Не знаю, — говорю, — само лезет.
Помолчав, он вдруг говорит:
— Вот ты — вроде не глупый мужик, а как живешь? Денег нет, работы нет, семьи нет, ни хрена нет. Как так?
А я подумал и отвечаю:
— У тебя — до хера денег. Власть, почет, уважение. Двести тридцать восемь фирм. «Мерс», «Крузак», «БМВ», коттедж, корабль — всё есть. Телефон орет ежеминутно. Ты весь в заботах, в делах, командуешь. Но, знаешь, в чём твоя проблема? У тебя нет свободного времени! Ты на минуту остановишься, твоя империя начнет рушиться. Тебе нельзя тормозить. А у меня что? Вот и ответ: ты богат деньгами, я — богат временем. А по сути-то, получается, посмотри: мы сидим-то с тобой в одной лодке, только я в шезлонге курю кубинскую сигару, пью пиво и, отдыхая, наблюдаю за берегами, а ты — рулишь! Я пассажир на твоем корабле. Я пассажир по жизни — Хиппи и Сюрреалист. О, как! А тебе, все одно, хочешь — не хочешь, приходится пахать. Вот теперь у тебя ещё в голове не дают покоя мысли: что с бензонасосом? А я отдыхаю. Я курю бамбук. А придет время, мы оба ляжем. Только после меня останутся мои книжки с моими наблюдениями, а после тебя родственники переругаются, разрывая на части всё то, что ты накопил. Каждому — своё. Согласись, что я прав.
С сожалением, но он согласился. Правда, думаю, он меня больше с собой на корабль не возьмет. Давай, выпьем ещё?
Выпили.
— Цыганенок, ты когда-нибудь выпросишь пулю! Мир устроен по-другому, а не как в твоей дурной голове. Люди могут не понять.
— Мир устроен везде одинаково. Наше Постышево, если мы про него говорим и пишем, маленькая модель этого мира. Крошечная такая. А жизнь — она и без того, штука опасная. Пулю я уже выпрашивал, ты знаешь. А кровища — она всегда текла. Россия никогда меры-то не знала, всё по максимуму. Я сижу без работы, ты — концы с концами еле сводишь, чурки играют в нарды, мы с тобой пьем водку в тени деревьев, рассуждаем о правильности бытия и, заметь, совершенно не волнуемся, как жить дальше. Американец бы уже повесился, без своей кредитной карточки. А нам всё до фонаря! Единственная сегодня проблема — это, чтобы музыку не врубили. Херня, короче. Пиво будешь?
— Нет.
— А я накачу.
Принесли челогачи.
— Выпьешь с нами? — спросил Архип, разглядывая молоденькую официанточку в белом фартучке с голыми ножками уже другими, блестящими глазами.
— Нам нельзя.
— А после работы?
— Мы в два закрываемся.
— Ночи?! Ты до двух ночи будешь работать? — удивился Архип.
— Да.
— Давай, я тебя встречу после работы?
— Зачем? — как бы не понимая, спросила официантка.
— Просто так. До дома провожу. Ты где живешь? Далеко?
— В Энергетиков.
— Ни хрена себе, ближний свет! И как ты добираешься?
— На такси.
— Вам так много платят, что вы каждый день на такси добираетесь?
— Мы с девчонками скидываемся.
— А я тут рядом живу, вон в том доме, — Архип показал на свой дом. — Вообще денег тратить не надо. Хочешь, ко мне в гости сходим?
— Нет, спасибо — знаю я ваши гости.
— Знаешь? Тебе сколько лет-то?
— Девушкам такие вопросы не задают.
— Хорошо. А как тебя зовут?
У девушки на груди, точнее на фартучке, висел бейджик. Корявым почерком синим фломастером было написано: ЮЛЯ. Можно было и не спрашивать. Но он спросил.
— Юля, — ответила девушка.
— Юля? Юля, Юля, мы встретились в июле! В июле здесь обслуживают Юли. В августе — Августины. В сентябре — Сентябрины, в октябре — Октябрины…
— В ноябре — наеблины! — вставил Покуль.
Не обращая внимания на его паршивые слова, Архип закончил мысль:
— Это судьба, Юля! — и тут же спросил: — Школу когда закончила наша Юля?
— В прошлом году, — автоматически ответила девочка.
— Значит, восемнадцать уже есть?
— Есть, — созналась она.
— Вот и отлично. Я к закрытию подойду. Будешь ждать?
— Вам ещё чего-нибудь принести?
— Ещё пива.
Юля, не ответив, упылила.
Парни навалились на мясо.
Вдруг, Архип остановил себя в поедании шашлыка, положил кусок на тарелку и, повернув голову к Андрею, произнес, вспоминая:
— Была у меня одна Юля… — потом сделал паузу, прищурил глаза, типа, оценивая собеседника, и почему-то добавил: — А, впрочем, тебе это ещё рано! — развернулся и стал дальше доедать свой кусок.
Андрей рассмеялся:
— Вот в этом ты весь, цыганяра! Рекламы насмотрелся?
Архип улыбнулся в ответ. Откинулся на спинку кресла, пытаясь языком выдавить застрявший кусочек меж зубов, взял зубочистку и оценил:
— А мясо — нихуя так!
Пятая книга иркутского писателя, жанр которого нелегко определить. И не мудрено, так как, сам автор постоянно утверждает, что «жизнь скоротечна и склеена из различных сюжетов, значения которых порой непонятны, порой не поняты», и добавляет в этом произведении: «Осторожно! Не причините вреда тому, что вы видите – вы-то отвернетесь, а как быть ему?!.. Это так же касается и снов!».
Как выглядит Тайна? Где находится это сакральное место, хранящее Тайну?Эта книга — отчёт о путешествии к истокам великой сибирской реки. И отчёт остался бы просто описанием похода, если бы проходил через любое другое место. Только не через мыс Рытый. Смертельные обереги мыса преследуют путешественников. Предсказание сбывается. Быть может, не стоило туда ходить? А может не стоит об этом читать?..
Настоящая книга состоит, казалось бы, из двух абсолютно разных частей. Но лишь, дочитав до последней страницы, понимаешь, что это единое целое. Оригинальный авторский текст и орфография приводятся без изменений, что дает читателю возможность самому судить о прочитанном без помощи и фильтра редакторов. Автор утверждает, что в жизни всё гораздо жёстче, и ему приходилось в некоторых случаях останавливать себя и кое-где сглаживать углы. Что из этого получилось — судите сами.
В 1992 году, впервые в истории освоения Байкала, двое молодых людей – врач Иркутского областного врачебно-физкультурного диспансера и автор этой книги – совершили 73-дневный марафон длиною в 2000 километров, пешком обойдя Озеро. В основу книги лег дневник перехода, в котором отражен каждый день пути, по-своему необычный и неожиданный.Выпавшие на долю первопроходцев трудности и препятствия, риск и неожиданные встречи, суровость сибирской тайги, преодоление личных слабостей, переоценка жизни, рассказ о дружбе, благодарность богам и простым людям, увиденные яркие краски природы – это и многое другое с чувством юмора, самокритики и легкого сарказма излагает в своем повествовании автор.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.