Бульон терзаний - [7]
– «Горе от ума»! Грибоедов! – по-пионерски отрапортовала секретарша. – Сделать позитивное название! С уклоном в любовную линию! Золоченая карета! Образцы мебели! Вы – главный Фамусов.
– А! Вот еще! – вспомнил директор. – Танцы. Обязательно танцы.
– И танцы, – записала Нина.
Петр Светозарович поднялся с места, переместился к мягкому кожаному диванчику в небольшой стенной нише и поманил пальцем Владимира.
Они сели рядом. Нина подошла к стеллажу, на котором стоял музыкальный центр, и нажала на кнопку. Зазвучала легкая расслабляющая музыка. Но танцевать никто не спешил.
– Моя жена – преподаватель танцев. Бывший, – тихо, обращаясь к одному только Владимиру, сказал директор, – раньше увлекалась. А теперь забросила. И тоскует.
– Вы ей запретили? – спросил Владимир.
– Господь с тобой! Я ей ничего не запрещаю, она сама. Мне и не придумать такого, чего она себе может запретить. Не в смысле всякого нехорошего… Она у меня образцовая. Но – как пружина. Как будто сжалась, а однажды разожмется… Поэтому у нас должны быть танцы. Там, в пьесе нашей, есть куда танец впендюрить?
– Есть. Бал у Фамусовых.
– Все, берем. Я ее очень попрошу, пусть сделает нам бал. Тут она не откажет. Может, и сама потанцует. Записывай – она должна танцевать.
Владимир огляделся: Нина сидела на своей скамеечке, прикрыв глаза, слушала музыку, но ничего не записывала.
– Нет, – перехватил его взгляд директор, – это между нами. За это отдельная оплата будет. Пятьдесят – по договору. И столько же – за танец. Не считая аванса.
Он хлопнул режиссера по нагрудному карману и вернулся к своему столу-гробику. Прием был окончен. Выходя из кабинета мебельного босса, Владимир взглянул на часы. Два дня назад, в это самое время, настал конец разумному расписанию, которому еще совсем недавно подчинялась его жизнь. Но некоторые перемены радовали: в кармане, по которому похлопал Петр Светозарович, обнаружились три пятитысячных бумажки. «Это как три раза сняться в популярном сериале в роли откопанного трупа», – быстро подсчитал режиссер, нажимая на металлическую шайбу около лифта.
Глава третья
Скромный режим гения
Да, два дня назад ничто не предвещало мебельной подработки. Правда, под утро что-то несусветное снилось: как будто всю труппу собрали в театре, раздали артистам одинаковые чемоданы на колесиках, и каждый пытается своему чемодану найти какое-то остроумное применение, а Капитан-главреж на капитанском мостике стоит, посмеиваясь, потом исчезает, и все исчезают тоже, один Владимир пыхтит над своим чемоданным этюдом… Затемнение. Пробуждение.
Подъем по будильнику и зарядка. Пятьдесят приседаний. Раз, два, десять… Начинать лучше с самого неприятного. Размять плечи, сделать наклоны во все стороны. Переходим в положение лежа – только не спать! Леха Змеиный как-то научил такому интересному упражнению индийских йогов: Владимир называет его «Ванька-встанька». Вроде помогает от радикулита. У Владимира нет радикулита, потому что он каждое утро делает «Ваньку-встаньку». А может – просто отсутствует предрасположенность.
Интересно, а Стакан вообще хоть иногда делает зарядку? Вряд ли. Владимир на днях случайно включил телевизор, там как раз этот сериал был, где Стакан в главной роли. Пузо – ну во весь же экран! Эх, Степа. Вот зачем, зачем он ввязывается в любое сомнительное предприятие: играет в бездарных фильмах, участвует в позорных ток-шоу, дает интервью бульварным газетам?
А в театре последние десять лет только числится. Живет на две семьи, ни одну толком не видит. Преподает каким-то бандитам сценическую речь. Вот к чему, скажите, сценическая речь – бандитам? Они же вообще не разговаривают, а сразу стреляют. Что уж там Стакан им преподает, неизвестно, но у них он научился многому. Его персонаж Батяня – тот самый, который еле в экран вмещается, – образец современной массовой антикультуры. При этом Стакан, кажется, очень гордится своим образом жизни. Ну это ведь его жизнь.
Вот у Лехи Змеиного дома – целый спортзал с тренажерами. Да у него не квартира, а дворец. Он вообще молодчина, этот Змеиный. Фильмы снимает, передачу свою ведет на «Культуре», пишет книги. Сам еще успевает у кого-то играть и никогда не опускается до пошлости. Жена – дочь прославленного кинорежиссера, королева красоты. Сын – умница, знаменитый адвокат, сам учился, без всякого дедушкиного блата. Дочка замужем за продюсером с Первого канала. Сама, правда, не работает, но, когда у тебя такие отец, дед, муж и брат, можно ведь и не работать. Так, ладно. Следующий пункт – жим лежа. Владимир поднялся на ноги, встряхнулся, как собака после купания. Еще раз встряхнулся. Ну же, ну, последний рывок. Нет. Не сегодня. Завтра – отжимания. Завтра он с них начнет, ими и закончит.
А Леха не меньше часа каждое утро на своих тренажерах занимается. Впрочем, когда это было? Надо бы позвонить, повидаться.
Владимир вышел на кухню, раздвинул занавески. Поставил на огонь сковородку, зажарил яичницу. Вскипятил чайник. Позавтракал. Без двух минут десять. Все по плану. Полтора месяца – никаких сбоев. Подъем, зарядка, яичница, чай. А сейчас – за стол, работа не ждет.
