Булатов курган - [50]
— Долго ли еще, Петруха, пропашешь? — спросил Кондрат, подходя к кабине остановившегося трактора.
— Денька три-четыре, не меньше, — отозвался парень. — Только бы «лошадка» не подвела…
— Смотри в оба!
Трактор взревел. Под лемехами, подобно речной волне, забурлила земля.
Кондрату не терпелось как можно быстрее закончить сев. Все шло так, как было задумано. Ломался старый севооборот. Осуществлять новый ему никто не мешал. Горбылев после ссоры в бригаде не появлялся. Ивин был занят своим делом. В магазин поступило много заявок на товары. Несмотря на все это, Кондрат торопился. Боялся, что план его могут сорвать.
Когда трактор скрылся в лощине, Кондрат пересек Монастырскую пустошь, стал подниматься по крутому склону кургана. Давно он не был на нем. Почти у самой вершины, около зарослей жимолости, его внимание привлек темно-зеленый островок.
— Озимь! Откуда бы? — Кондрат осторожно сорвал дрожащий стебелек, подул на его атласные листочки. И ему почудилось, что это вовсе не вечер, а свежее летнее утро. Воздух напоен медовым запахом цветущих клеверов. Кругом колышутся, переливаются рядки сочной ботвы, на ветру легкой зыбью волнуются высокие овсы, и слышится шуршание колосьев доспевающих хлебов. И куда ни бросит он взгляд — нет конца этой красоте. «Так обязательно будет».
Задумчивый шум великанов-дубов и замшелых берез остановил Кондрата. Здесь было все так же, как и много лет назад, когда, огибая со всех сторон подножье Булатова кургана, люди из окрестных деревень уходили на фронт. «Сколько их не вернулось!» — невольно подумал Кондрат. А он стоит хоть бы что, будто не было войны и все идет своим чередом. Многое изменилось за эти годы. Другими стали люди. Не таким был и Кондрат. Его лоб прочертили морщины, в висках застряла седина.
У самого края, где курган обрывался отвесной стеной в Оку, на оголенном темени возвышался небольшой холмик, придавленный тяжелой каменной глыбой. Сердце забилось чаще. Едва переводя дыхание, Кондрат шагнул к могиле. На плите лежал букетик полевых цветов. Они были совсем еще свежими. Чья-то добрая рука принесла их совсем недавно. Из-под ног выпорхнул жаворонок и, покачивая серыми крылышками, стал набирать высоту. Кондрат опустился на колени. Перед его глазами, словно из глубины веков, отчетливо вырисовывалась надпись: «Здесь похоронен коммунист Роман Степанович Земнов, погибший от злодейских рук кулака. Спи, наш дорогой товарищ! Мы отомстим за тебя! Жители деревни Заборье».
В памяти Кондрата ожил майский вечер. За лесом дотлевала заря. Молодую листву деревьев, траву и крыши домов, точно дождем, смочила роса. Дурманящий аромат черемухи растекался по улицам, проникал в избы. Над Окой и в оврагах захлебывались соловьи. В сыром прохладном воздухе жужжали жуки. Ребятишки кепками, решетами сбивали их, сажали в махотки, в спичечные коробки, топтали ногами. Детские голоса звенели повсюду: и на дорогах, и на выгоне, и у палисадников. И вот к этому шуму прибавился скрип колес. От Булатова кургана в окружении толпы двигалась телега. В ней, вытянувшись, лежал отец. Неподвижные глаза его уставились в потемневшее небо. Голова от толчков вздрагивала, покачивалась. На груди, там, где был обычно прикреплен орден Красного Знамени, темнело пятно запекшейся крови. Позади повозки с закрученными за спину руками шел Денис Прохорович Цыплаков. Лицо его было бледным. Острые глаза избегали взглядов односельчан.
Кондрат оторвал от гранитной плиты голову, поднялся. Из-за черемуховых кустов прямо на него в свете лучей заходившего солнца, словно по воздуху, плыла женщина. Распущенные светлые косы ее оттягивали голову. Она напоминала приведение.
«Так это Ульяна! — наконец опомнился он. — А я думал, кто такая?..» И шагнул навстречу.
— Высоко поднялась. Не боишься? — спросил Кондрат.
— Я частенько поднимаюсь сюда. Тут никто не мешает. Посижу, подумаю и цветов на могилу нарву. Видать, добрый был человек отец твой?.. — Ульяна опустила голову. Лицо ее залил густой румянец. — Спасибо тебе еще раз за сынков моих, Кондрат Романович. Не будь тебя на берегу, не жить бы им…
— Ну что ты!
— Буду век помнить.
— А тебе спасибо, Ульяна, за цветы, за почесть. — Кондрат кивнул на могилу.
Ульяна теребила концы клетчатого платка. Теперь лицо ее было спокойным, в глазах еще отражалась грусть.
— Ты уж прости меня. Помешала тебе свидеться с отцом. Я своего и могилки не знаю. Погиб он где-то под Смоленском. — Ульяна набросила на голову платок и направилась к склону кургана.
Кондрат догнал ее, пошел рядом. У спуска она поскользнулась и чуть не упала. Кондрат успел подхватить ее под руку.
— Черт голову сломит, какая крутизна, — сказал он.
— Как бы кто не увидел, разговору не оберешься, — забеспокоилась Ульяна, но руки не отвела. — Попробуй попади на язык невестушке, жизни не станет…
Они спустились на Монастырскую пустошь, пересекли пашню. У Волчьего оврага Ульяна остановилась.
— Вот я и дома. Хватит.
— Да, теперь иди, — согласился Кондрат.
— Вроде никто не видел, — не то всерьез, не то с насмешкой прошептала Ульяна и неторопливо пошла по тропинке к Выселкам.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?