Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет» - [68]

Майя навещала Виктора довольно часто, каждый раз стараясь принести что-нибудь вкусненькое. Он не роптал, но приговаривал: «Я тебе всё отдам, я тебе всё отдам». И, выздоровев, стал пытать её: «Сколько я тебе должен?» Майя, чтобы только он отстал, сказала: «Двести рублей». А он: «Врёшь, ты одного винограда сколько притащила!». Но потом сдался всё-таки: «Ладно, ладно, всё, закрыли вопрос».

9

Домой к Виктору Майя приезжала нечасто, и каждый раз он обижался, что она рано собирается уходить, — к старости стал капризным, как ребёнок. Он ждал её, готовился, всегда варил пельмени, «это к твоему приходу» — говорил. Водку обязательно выставлял, они выпивали по рюмочке.

Однажды Майя пригласила его в театр 31 декабря. Мужа предупредила, что потом приведёт гостя домой. После спектакля сказала Виктору: «Пойдём к нам Новый год встречать, никого не будет, мы с Сашей только вдвоём». Он долго колебался и уже в метро сказал: «Да нет, поеду домой. Ну что я там у вас делать буду? Дома выпью рюмочку. Я иногда выпиваю в одиночку, как алкоголик».

А Саша ждал их. «Ну, где твой Акаджав?» — спросил, когда она вернулась одна.

Майе скучно было сидеть дома на пенсии, и она устроилась экскурсоводом в филиал одного театрального музея. Это был музей-квартира, работа по графику — раз в три дня. Посетителей немного, загруженность маленькая, работа интересная — о чём ещё мечтать пенсионеру? И так ей там понравилось, так она Вите расписывала прелести новой работы, так сватала его туда, что и он решился. Всё какое-то развлечение, да и на одну пенсию жить тяжело.

26 мая 2001 года он поступил в этот музей на должность методиста.

С каким удовольствием он окунулся в эту работу! Сначала Майя рассказала ему всё, что сама успела прочитать об этом театре и о том, в чьей квартире теперь был музей. А потом он сам начал дотошно всё выяснять по этому предмету, проштудировал кучу литературы и вскоре уже помогал Майе, рассказывал какие-то малоизвестные подробности. И экскурсии водить любил, рассказчик ведь он был всегда блестящий. Очень ему нравилась эта работа. Но… к сожалению, и здесь он смог проработать меньше года.

Заведующая филиалом была там, мягко говоря, случайным человеком. До музея ей вообще не было дела. Большую безответственность за свои слова и дела, чем у неё, трудно было встретить. Она приходила на работу где-то в полчетвёртого и почти сразу же начинала собираться домой. И ладно бы, но подчинённые мешали ей: если звонило вышестоящее начальство, они могли её выдать. В первой половине дня на звонки следовало отвечать что, дескать, она здесь, вот только отлучилась на несколько минут.

Виктор Шалвович, конечно, был ей очень неудобен. С ним она вынуждена была вести себя аккуратней, заставлять его врать ей даже в голову не приходило.

В тот злополучный день они были в музее только вдвоём. Уже пять часов, ей пора домой, но как уйти? Одного его нельзя оставлять, вдруг начальство позвонит. И она ласково подступает к нему: «Виктор Шалвович, не хотите пораньше уйти сегодня?» — «Нет». Он что-то читал, совершенствуясь в своей новой специальности. Через несколько минут она начинает выходить из себя: «Ну и сколько вы здесь будете сидеть?» — «До конца рабочего дня». Посидели ещё немного. Наконец она не выдержала: «Ну, знаете! Мне надо уйти, а я не имею права оставить вас здесь одного».

Это была полная ерунда — насчёт «оставить одного». Виктор Шалвович много раз уже работал в одиночестве, и вообще в выходные дни сотрудники дежурили там по одному. Он наотрез отказался уйти раньше времени.

И тут нервы её не выдержали. «Я вам приказываю!» — заорала она. Кричала, всё больше распаляясь и срываясь на визг, потом вывернула электрические пробки, чтобы обесточить музей, и, стоя уже в открытых дверях, продолжала орать. Но нашла, как говорится, коса на камень: обычным своим тихим голосом Виктор Шалвович повторял, что никуда не уйдёт до конца рабочего дня. И тогда она попыталась просто вытолкать его из квартиры.

Его реакция была молниеносной. Он размахнулся и ударил её по лицу. Она закричала ещё истошней и стала спускаться по лестнице, плача и изрыгая проклятия.

На следующий день он поехал в головную организацию и написал заявление об уходе.

Не знаю, следует ли из этого эпизода, что Виктор Шалвович был психически нездоровым человеком, но я попытался представить себе, как в этой ситуации повёл бы себя его старший брат. Проанализировав воспоминания разных людей о нём, я не смог представить себе другого развития событий.

Но на этом история не закончилась. Директор музея (всех его филиалов) очень хорошо относилась к Виктору, она была счастлива, что он там работает. Да и как могло быть иначе? Она сама жила жизнью музея, и Виктор, который ничего не умел делать плохо, стал для неё находкой. Особенно в сравнении: работать в музей приходили в основном пенсионеры, — ну и какой работы могла она ожидать от них?

Директор музея уговорила Виктора Шалвовича остаться и заставила виновницу инцидента извиниться перед ним. Он проработал ещё несколько дней. Теперь его непосредственная начальница была с ним сама любезность и всячески старалась ему угодить. Но это вызывало в нём ещё большую неприязнь и раздражение. В телефонном разговоре с Майей он жаловался: «Я не могу видеть её, даже в другой комнате сидеть не могу — слышу, что она там, знаю, что она там, и не могу». Майя была в ужасе от всего произошедшего и в особенности от его поступка: «Как ты мог ударить женщину?!»