Букет роз - [21]
О трагической смерти Ибиша в поселке не забыли. И многих пережила песня Асмар, сложенная в те горестные дни:
1938
Перевела В. Морозова
УСАТЫЙ АГА
Памяти моих родителей посвящаю.
Автор
1
Была пятница. В этот день в селении Раманы справлялось большое торжество — национальный азербайджанский праздник Новруз-байрам. Узкие, закопченные, пыльные улицы с утра заполнились пестрой, шумной толпой. Тут были и празднично одетые мастеровые, и чернорабочие в лохмотьях, и босые ребятишки.
На Апшеронском полуострове настоящая зима — редкая гостья. Старожилы перебирают в памяти: вот в таком-то году была зима! Иной раз и в марте бушуют метели, неистовствует северный ветер хазри. А в ту пятницу марта 1917 года солнце светило по-весеннему ярко и радостно. Улыбались обездоленные люди, улыбались свежей зеленью молодой листвы старые деревья…
С верхнего квартала к площади двигался черный лакированный фаэтон. Он остановился перед мечетью, и веселая толпа его окружила. Верх фаэтона был откинут. На заднем сиденье — трое, на переднем — двое музыкантов с зурнами. Напрягаясь, надувая щеки, они исполняли танец «узун-дере», а стоявшие на подножках фаэтона два рослых молодых парня, изгибаясь, пританцовывали. Как только фаэтон остановился, они спрыгнули на землю и пустились в стремительный пляс.
На кучерских козлах сидели исполнявший роль хана-повелителя рабочий нефтепромысла Абба́с Алиджа́н, прозванный за пышные черные усы Усатым агой, и его помощник на этом представлении рабочий Мустафа́.
Высокий, широкоплечий, чернобровый красавец с лихо закрученными усами не в первый раз исполнял на празднике роль хана. В голубом атласном бешмете и в черной, с серебряными газырями черкеске, взятыми у кого-то напрокат, он выглядел подлинным грозным повелителем и вызывал всеобщий восторг толпы.
— Хан приехал!
— Великий хан!
— Тяжелой поступью явился!
— Ура великому хану!
Фаэтон был так облеплен людьми, что если бы не кони, то и понять было бы нельзя, что это фаэтон. Пестрая, хохочущая толпа. Вот тронулись лошади, тронулась за ними и толпа. Взвизгивая, вприпрыжку бегут голоногие ребятишки. Поблескивают на солнце неумолкающие зурны, в такт музыке величественно разводит руками возвышающийся над всеми нарядный и неприступно грозный «хан».
Но вот на улице появился в окружении родичей сын настоящего хана. Его тотчас заметил Усатый ага. По его приказанию с подножки фаэтона спрыгнул «страж» и военным шагом направился к ханскому сыну. Приблизившись, «страж» поднял руку — внимание! — и провозгласил громко, торжественно:
— Наш высокочтимый хан изволит просить вас к себе!
Сын хана снисходительно улыбнулся, потом сделал смиренное лицо и покорно последовал за «стражем». От участия в игре не смел уклониться никто. Таков был всенародный шуточный обычай.
— Эй, музыканты! — громовым голосом закричал Усатый ага. — А ну-ка, для дорогого гостя таракему!
Зурначи заиграли таракему, кто-то пустился в пляс, приглашая гостя выполнить веление «хана-повелителя».
Сын настоящего хана, как и предусматривалось программой представления, плясать отказался:
— Не могу, ваше благородие, достопочтенный повелитель, извините меня за непослушание…
— Штраф! — со свирепым видом закричал Усатый ага. — Стража! Оштрафуйте ослушника.
Двое «стражников» кинулись к сыну хана с криками:
— Штраф!
— Штраф!
Усатый ага тоном судьи провозгласил:
— Коль не умеешь танцевать, плати пять рублей.
Сын хана охотно расплатился. Он был рад выказать перед народом свое уважение хану шуточному. Не выполнить его волю — значило оскорбить публику. Всякому было известно, что исполнявший роль хана-повелителя на празднике обладал большими правами. Он мог первого попавшегося на глаза человека оштрафовать на столько, на сколько ему было угодно. Если кто-либо отказывался выполнить его приказание, того, под общий хохот, «стражи» наказывали ударами турны[5]. Ударов полагалось столько, сколько составляла сумма штрафа.
«Хан-повелитель» Усатый ага был строг, но справедлив. Сидя на высоких козлах фаэтона, он высматривал в толпе богачей, посылал за ними «стражников» и объявлял свое повеление: сплясать, спеть песню, рассказать веселую историю. Неподчиняющихся штрафовал, отказывающихся платить наказывал ударами турны. Публика громко выражала ему свое восхищение.
Богато одетый, статный, он и в самом деле был похож на владетельного князя. И голос у него был соответствующий — трубный, властный. Когда начинал говорить, то перекрывал все другие голоса. Встретившись с ним однажды, его уже нельзя было забыть. Особенно сильное впечатление производило его лицо. При разговоре Усатый ага то вскидывал густые, сросшиеся брови, то надвигал их на самые глаза, то метал вокруг искры гнева, то изливал радость. Сочные алые губы то выражали презрение, то дарили улыбку.
Окруженный толпой, фаэтон медленно двигался по извилистой, тесной улице, оглашая ее веселой музыкой зурначей и забавными припевками. По мере того как фаэтон приближался к окраине, толпа редела и наконец совсем растаяла. Фыркая и разбрызгивая изо рта пену, лошади понеслись вскачь. Деревня осталась позади. По пыльной дороге, под гору, фаэтон мчится к Раманинскому замку.
