Букет незабудок - [39]
– Ребьята, нам надо посидеть.
– Вопросов нет. – расплылся в улыбке Злотников, – обязательно посидим.
– Только не сейчас. У меня обьязательства. Давайте в пять часов.
Договорились.
– Надо покупать водку, – озаботился хозяйственный Синицын. – Тут с этим делом плохо. – Достали у кого что было. Кто-то себе домой вкусные ликерчики купил, но коли сам Сапковский организует пьянку, как можно такое дело не поддержать?
В середине вечера затянули «Из-за острова на стрежень», да так душевно, что местный бармен не выдержал, прибежал порядок наводить.
Как это бывает, на самом интересном месте вдруг закончилась водка. Злотников накинул куртку и пошел горючее добывать. Как-никак он еще не проставлялся, так что, по всему видно, время пришло. А за ним знакомец англоязычный увязался, сам-то Роман аглицким не особо владеет, со словарем, или, еще лучше, с переводчиком. Поэтому от помощи не отказался.
Добрели до вагончика кафешки на колесиках, рядом с которым стояли столики и сидело несколько человек. Злотников первый приметил бутылку «Смирнов» и заспешил к стойке бармена.
– Хау матч? – полюбопытствовал он на английском.
Продавец вяло набрал на калькуляторе «50 крон». Сумма нереально маленькая даже для паленой русской водки, тем более в Чехии, в баре… Должно быть, не понял.
– Хау матч? – повторил вопрос Роман, показав пальцем на приглянувшуюся бутылку.
Усталый бармен критически глянул на свой калькулятор и, не найдя ошибки, снова сунул его под нос покупателям: «50 крон».
Тогда в разговор вступил переводчик, который поступил следующим образом. Ткнув в грудь Злотникову, он членораздельно произнес: «Зис ис рашен», после чего глаза чеха округлились и попытались вылезти из глазниц. Усталость и флегматичность улетучились, уступив место ужасу. До мужика постепенно доходило, что странный русский желает приобрести целую бутылку.
«750 крон» – появилась новая цена на счетной машинке.
Злотников с облегчением отсчитал требуемую сумму и, грозно взяв за горлышко бутылку, отвернулся от бармена. В этот момент произошло странное – часть наблюдающих за торгом посетителей уличной кафешки разбежалась, а часть попряталась за ближайшие колонны. Громко топая и сопя, как громадный русский медведь, Злотников прошел через кафе, растворяясь в тумане.
Друзья приветствовали возвращение ходоков радостным воем. Некоторое время еще народ пировал за общим столом, но постепенно все начали разбредаться по двое-трое, беседуя о своем. Роман Злотников и переводчик устроились за крошечным столиком в холле, болтая о всякой всячине и от нечего делать разглядывая бродящих по вестибюлю участников конвента. Неожиданно их внимание привлек маленький пропорционально кругленький мужичок с аккуратным круглым пузиком и круглым же бородатым лицом.
– Смотри, это же Мартин! – толкнул Романа переводчик.
– Какой еще Мартин? – не въехал сомлевший от выпивки Роман.
– Ну как же, Джордж Мартин. «Игры престолов»!
– Мартин! – махнул рукой Злотников, – да, ты, ТЫ, иди сюда. Мартин, мы тебя читали!
Мартин удивился, но подошел. «Там зал сидит, меня ждет», – покосившись на бутылку, неуверенно выдавил он из себя, присаживаясь.
– 50 грамм перед выступлением еще никому не мешали, – широким жестом Злотников тут же плеснул ему в свободный стакан.
Выпили, поговорили немного, потом Мартин заспешил на свой авторский вечер. Выпили еще на посошок.
– Если, когда закончишь, мы еще будем здесь зависать, присоединяйся, – подбодрил его на прощание Злотников.
– Что же ты говорил, что английского не знаешь? – отвлек Романа от раздумий переводчик.
– А я и не знаю.
– А на каком языке ты тогда с Мартином говорил? Это был английский, правда, такой английский, какого я в жизни не слышал. Но Мартин тебя понимал!
Проходит еще час. Вдруг откуда ни возьмись чешет к нашим собутыльникам чех из оргкомитета, а за ним человек пять его возмущенных соотечественников.
– У нас водители наемные, время заканчивается, а у вас, я вижу, все в самом разгаре, – со страданием на лице констатировал орг.
– Так мы же на своих машинах, – не понял чужого горя Злотников.
– У нас все ВИПы живут в Хавличковом броде, все уже уехали, а пана Анджея от вас сейчас не вытащить…
– Да без проблем, сами довезем в лучшем виде, – попытался разрулить ситуацию пьяный Злотников.
Орг отвернулся на секунду, переводя водителям, но те отнюдь не успокоились, а напротив начали протестующе махать руками, объясняя словами и жестами, как далеко способны завезти пьяные водилы знаменитого и всеми любимого писателя.
– Это русские, – печально вздохнул орг, тут же переведя для Злотникова и компании, – они трезвыми не ездят.
На самом деле водители выпили по чуть-чуть в самом начале веселья и теперь угощались кофе, так что за пять часов дружеских посиделок, они уже успели протрезветь и не собирались лихачить.
Наконец даже Сапковский как будто понял, что пора в гостиницу. Злотников взялся проводить пана Анджея до номера.
– Роман, у меня есть «Распутин», – оживился Сапковский, едва они вошли в комнату.
– Так в чем же дело, пан Анджей, наливай! – обрадовался такому раскладу Роман.
Они посидели и еще поговорили. Когда бутылка закончилась, Злотников вспомнил, что его ждет водитель, и начал прощаться.
Книга намеренно задумана как инструмент: Юлия Андреева и Ксения Туркова подобрали типичные ошибки в речи, письменной и устной, объяснили их простым языком и упаковали в понятную для читателя форму – с помощью мнемонических стихотворений и почти 120 забавных и запоминающихся иллюстраций любой научится отличать «вообще» от «в общем», «одеть» от «надеть» и даже «вследствие» от «впоследствии».Вам кажется, что русский язык – это скучно и бессмысленно? Не удивительно, ведь красная ручка и диктант – это все, что большая часть из нас помнит еще со школьных времен.А вместе с тем мы пишем и пишем – по работе, по делу, без дела.
Эта эффектная, лицом и статью похожая на Софи Лорен актриса с «несоветской» манерой держать себя на сцене и на экране, начинала свой жизненный путь (как ей самой казалось) дурнушкой, которую отличала от сверстников и подруг всепоглощающая мечта – во что бы то ни стало стать настоящей актрисой и уверенность, что мечта эта непременно сбудется.Любовь Полищук выдержала все испытания, выпавшие на ее долю, добилась своего, стала актрисой. Она любила и была любимой, она была создана для великих ролей и была достойна большого женского счастья, но судьба распорядилась иначе…Вы узнаете интересные детали о судьбе актрисы, о ее детстве и юности, о первой любви и сложных взаимоотношениях с мужем, дочерью и сыном.
Быть женщиной в Средние века значило выйти замуж в 12–18 лет и родить с десяток детей, из которых выживут лишь двое-трое. Зачать, родить, пеленать, стирать, стряпать, опять зачать, опять родить, опять пеленать… И так примерно до 40 лет. Женщины побогаче могли передать часть дел служанкам, а себе оставить только беременность, роды и вышивание. Тогда они могли рассчитывать – по редким светским праздникам – на турнир и пару лестных песен от заезжего поэта. В конечном счете мир женщины ограничивался несколькими комнатами, кухней, рынком, церковью и колодцем.
Эта книга о том, как ленинградская девочка, брошенная родителями, едва ли не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра и лучшей певицей страны. О том, как эта страна отторгла ее от себя; о встречах с Шостаковичем и Солженицыным, Брежневым и Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и низком предательстве. И, конечно же, о любви ведущей сопрано Большого театра Галины Вишневской и величайшего виолончелиста современности Мстислава Ростроповича.
«Царь Антихрист воздвигает город на непотребном месте, и город сей погибнет через триста лет и три года – за три дня». Исполнится ли страшное предсказание? От кого зависит, жить Питеру или умереть? Выстоит ли город в новых испытаниях или исчезнет, словно его никогда и не было?
О целебных свойствах растительных масел можно говорить до бесконечности: масла лечат, кормят, поднимают на ноги, дают силы, возвращая здоровье и молодость.С глубокой древности растительные масла сопровождали жизнедеятельность человека, мы идем с ними рука об руку, знаем и любим их. Приятно, когда в жизни все идет как по маслу, и плохо, когда этого волшебного снадобья нет под рукой.Прочитав эту книгу, вы узнаете, как можно приготовить масляные настойки, мази, как сделать ингаляции, наложить компресс, сделать в домашних условиях хорошее лекарство или крем своей мечты.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История – многозначное слово, но во всех его значениях живет само Время.Автор пишет историю своей жизни, которая, в свою очередь, неотделима от истории города и страны. Вдобавок, в повествовательную ткань "Многоточия сборки", искусно вплетены истории об известных и весьма интересных людях, которые сами давно принадлежат истории, но при этом наши с вами современники: Гаррисон, Бродский, Курехин, Михалков... Не лишним будет напомнить, что и рассказывают их наши современники, люди также интересные и весьма известные: Адасинский, Балабуха, Сидорович, Смир, Хаецкая, О`Санчес…Однако, главный "историк", вдохнувшей жизнь, любовь и талант в лежащую перед вами книгу – это ее автор, известный писатель Юлия Андреева.
«Ближнее море» – вторая книга «мемуарного» цикла известной петербургской писательницы Юлии Андреевой. Но если первая, «Многоточие сборки», была посвящена только тем людям и событиям, которые имели место в подлинном, земном Ленинграде-Петербурге, то вторая населена гораздо более густо и неожиданно: наряду с живыми персонажами, в ней существуют и «вечно живые», и полностью вымышленные, и те, которые, быть может, придут в этот мир столетием-другим позже.