Букет незабудок - [12]

Вручать орден «Рыцарь авангарда» Борису Марковскому были вызваны Борис Констриктор и Борис Ванталов. После чего он вышел один в двух лицах.

То, что я с Кубатиевым на «ты», было решающим фактором для моей жены выйти за меня замуж, – приоткрывает завесу тайны Дмитрий Быков, – Кубатиев был для нее безусловным «Вы». Что не мешало ему, кстати, быть еще и адресатом для множества шуток.

Дело в том, что Кубатиев – замечательный спортсмен. И когда он проводил свои лекции в Университете, начинались они с того, что, поправляя галстук, он произносил фразу: «Что-то в аудитории душновато», после чего запрыгивал неподражаемым тигриным прыжком на стол и открывал форточку. И так было изо дня в день.

Однажды студенты заранее открыли окно и сели дожидаться преподавателя, перешептываясь «что сейчас будет?». Пружинной, кошачьей походкой Кубатиев влетел в класс, мгновенно оценил ситуацию, после чего произнес: «Что-то в аудитории прохладно», и одним тигриным прыжком взлетел на парту.

Иными словами, без этого ритуального вспрыгивания лекция просто не могла начаться.

На одном из «Странников» я, Успенский и Кубатиев ночевали в одном номере. – рассказывает, одновременно подписывая кому-то книгу, Дмитрий Быков. – И Кубатиев завел свою любимую тему о Генрихе фон Клейсте и «Землетрясении в Чили».

Я честно признался, что ничего не читал из Клейста, на что Кубатиев ответил: «Это ничего не говорит нам о Клейсте, но многое говорит о тебе». После чего он по памяти пересказал все «Землетрясение в Чили». Короче, я настолько был потрясен услышанным, что вернувшись домой, рассказал о Клейсте дочери. После чего, она заболела этим автором и прочла все, что у того было, включая «Михаэля Кольхааса». Так что когда Кубатиев приехал к нам в гости, он был поражен: какой интеллектуальный ребенок! Дочь не знала ничего иного из немецкой литературы: ни Гофмана, ни Тика, ни Новалиса. Но Клейст был ее любимец.

Кубатиев был этим фактом потрясен.

Женя Лукин, выпив и будучи еще и со сломанной ногой, на конгрессе «Странник» с костылем носился за Андреем Столяровым, – рассказывает Дмитрий Быков. – И утром я слышал, как его распекал за это дело Алан Кубатиев в обычной кубатийственной манере:

«Вчера, когда ты с костылем гонялся за Столяровым, – вздыхал Алан, – ты был похож… ну, я не знаю… На Столярова».

– Самая трогательная утренняя сцена, которую я только видел в своей жизни: Миша Успенский как младенца держит на коленях «больного» Борю Штерна и поит его из бутылочки (правда без сосочки). Он и меня, Дмитрия Быкова так спасал-похмелял неоднократно.

– В одном из романов Василия Васильевича Головачева, мы обнаружили странный термин, состоящий из японских, китайских, вьетнамских слов, как говорится, в одном флаконе, – рассказывают Олди. – По сюжету главный герой – великий знаток боевых искусств – бьет какого-то супостата. И в этот момент возникает означенный термин.

Стало интересно, начали расшифровывать, переводя на русский. Получилось: «удар в прыжке коленом ногой назад через себя».

Выразительный приемчик, если учесть, что противник стоял перед главным героем.

Писатель Уильям Берроуз решил превзойти лучника Вильгельма Телля, попавшего в яблоко, стоящее на голове собственного сына. Собрав у себя дома гостей, Берроуз поставил стакан на голову своей жене Джоан Воллмер и, отойдя на несколько шагов, выстрелил из пистолета. От падения на ковер стакан не разбился, а вот жена скончалась на месте.

Большой спортивный зал был поделен на две части, в одной, под портретом учителя Уэсибы Морихея занимались «айкидошники», в другой – еще какие-то «ниндзя». Тоже, разумеется, под портретом своего вождя.

Во время занятий начинающей спортсменке, а ныне писательнице Юлиане Лебединской потребовалось выскочить на пару минут из зала. Что она и сделала, бесшумно проскользнув по краю татами туда и обратно прямо перед портретами.

Прыг, и она уже на своем месте, будто и не отлучалась никуда. Тем не менее, ее маневр не остался незамеченным, и разгневанный сэнсэй тут же подозвал девушку к себе.

– А известно ли тебе, что пробежав так близко от портрета верховного лидера наших противников, ты рисковала смертельно оскорбить их клан?

– Не-а? – Юлиана непонимающе вытаращилась на сэнсэя.

– Да если бы какой-нибудь «ниндзя» учудил что-нибудь подобное под портретом нашего учителя, я бы его изловил и за ноги подвесил, – строго выговорил тот, тут же лукаво подмигнув Юлиане. – Шутка ли сказать, мимо целого клана ниндзя несется неопытная и ничего еще толком не умеющая девушка. И никто ее не то что не пытается поймать, а не слышит, не видит и не чувствует!

Вот и думай после этого, кто тут ниндзя, а кто погулять вышел.

Дедушка-ямабуси[3] ходил, по-стариковски шаркая ногами и опираясь на посох. В общем, доживал свое старикан. Даже непонятно на первый взгляд, почему такому мастеру, как Владимир Свержин, эдакая незавидная роль досталась. Тут ведь не развернешься как следует, не покажешь удаль молодецкую. Сиди себе, дедулька, в тенечке, рассуждай о вечном, да знай ругай нынешние порядки. Впрочем, это только кажется, что настоящего горного война, зная, что это именно он, в покое оставят. Пришли к старому ямабуси от даймё