Букет горных фиалок - [17]

— Похоже, мы здесь будем главным событием дня, — сказала Элль, провожая глазами парочку. Рядом со стариками, прямо на земле, стояли кувшинчик и пара стаканов. — Буколики!

Следующим из здешних обитателей, который обратил на них внимание, была маленькая желтая собачонка, распластавшаяся у стены дома. Она лениво подняла мохнатую морду, тряхнула вислыми ушами и улеглась снова, не удостоив гостей тявканьем.

— Надо бы посмотреть на мух, — сказал Джереми. — Луазо уверял, что они тут летают со скоростью улитки, Я начинаю ему верить.

— Наверное, мухи здесь очень толстые, — предположила Элль.

— Размером с курицу, — добавил Джереми.

— Фу… — скривилась Элль.

Дом Мари Мейсонье находился на другом конце деревни. Ее бистро называлось так же, как и местечко, — «Семь Буков», о чем свидетельствовала прямоугольная вывеска с черными буквами по темно-зеленому фону, повешенная прямо над дверью. Дом был двухэтажный: первый этаж из тесаного камня, второй — деревянный. На кладку первого этажа пошли крупные булыжники темного доломита; раствор, которым они скреплялись, был гораздо светлее по цвету, отчего кладка казалась ажурной сеткой, в прорехах которой застряли крупные неправильной формы камни и квадратные проемы застекленных окон. Второй этаж был выкрашен темной коричневой краской, а на коньке остроконечной крыши рядом с дымовой трубой Элль и Джереми увидели алую стрелу флюгера.

— Приехали, — сказал Джереми.

— Мы здесь будем жить? — с восхищением поинтересовалась Элль.

— Если нас не выгонят, — сказал Джереми, вылезая из автомобиля. — Я же очень шумный малый.

— У тебя мания величия, — заявила Элль. — И тебе надо лечиться.

— Как? — полюбопытствовал он.

— Вернемся в Париж, сходим в клуб, где играют хэви-металл.

Джереми сделал круглые глаза.

— Упаси Боже!

— Вот видишь, — глубокомысленно заметила Элль. — Одно упоминание уже дает положительные результаты.

Муж открыл дверцу автомобиля и подал ей руку:

— Прошу.

— Так сходим в клуб? — спросила Элль.

— Моя музыка негромкая и благозвучная. Я никогда никому не мешал, не мешаю и мешать не буду, — скороговоркой отбарабанил он.

— То-то же…

В дверь под вывеской они вошли, взявшись за руки. Джереми пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Звонкий колокольчик, висящий над дверью, возвестил об их приходе.

Кафе было совсем небольшим: на десять столов — по четыре у стен и два посередине зала. У противоположной входу стены — короткая стойка бара, за нею полки с бутылками. Справа от стойки находился здоровенный камин, сложенный, похоже, из тех же камней, что и стены. По обеим сторонам бара стояло по четыре бочонка на козлах, а стены зала украшали дешевые календари с цветными фотографиями. В кафе не было ни единой живой души.

— Однако, — сказал Джереми. — Здесь действительно очень спокойно.

Они подошли к стойке, за которой никого не было. На ней лежали три подноса: один с чистыми стаканами, еще один пустой, а на третьем лежала россыпью мелкая монета.

— Ага, это знакомо, — сказал Джереми. — Можно зайти, выпить стаканчик и уйти, не беспокоя хозяев.

— А цены? — спросила Элль.

Джереми показал ей на маленькую черную дощечку с написанными мелом цифрами, лежавшую возле подноса с чистыми стаканами.

— Алло, — позвал Джереми. — Есть тут кто живой? — И на всякий случай постучал по стойке.

За стойкой открылась неприметная с первого взгляда дверь. И в нее выглянула женская голова, повязанная зеленым платком. Из-под платка выбивались пряди светлых волос.

— Нам нужна Мари Мейсонье, — сказал Джереми.

Женщина вышла, вытирая руки о передник, надетый поверх легкого ситцевого платья. Для тетушки Луазо она выглядела слишком молодо.

— Чем могу быть полезна?

Значит, это все-таки она. Джереми и Элль переглянулись.

— Здравствуйте. Мы Джереми и Элеонор Моррон, — сказал Джереми.

Женщина всплеснула руками:

— Джереми и Элеонор? Как это я сразу не сообразила? Здравствуйте!

Она вышла из-за стойки.

— Зовите меня просто Мари. Комната для вас давным-давно готова.

Они поочередно обменялись с ней рукопожатием.

— Я ожидала вас вечером. Или завтра, — сказала Мари. — Утренний автобус давно пришел.

— Мы взяли в Ла-Роке машину напрокат, — объяснил Джереми. — И решили немного посмотреть окрестности.

— Надеюсь, вам понравилось.

— Очень, — сказала Элль.

Мари улыбнулась.

— Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Элль пришлось по вкусу буквально все: и комната с невысоким побеленным потолком, и громоздкие шкаф и комод, куда ей предстояло сложить вещи, и большая, просто огромная кровать с периной и горкой подушек мал мала меньше с кружевными наволочками. Посреди комнаты стоял круглый стол, накрытый скатертью, а на нем — расписная глиняная ваза, полная свежих белых роз. Элль утонула лицом в букете, зажмурилась и вдохнула аромат цветов. Все было просто чудесно.

Джереми сказал, что сам перенесет вещи, и Мари позвала ее за собой. Она привела Элль на кухню, налила ей стакан сидра и усадила в уголке, а сама принялась резать овощи для салата.

Кухня у Мари была большая, наполненная птичьим щебетом, потому что под потолком кухни висели клетки с птицами. Незнакомые Элль разномастные птахи прыгали в клетках по жердочкам, чистили перышки и беспрерывно щебетали, щелкали и посвистывали. Она насчитала десять клеток. Совсем рядом с ней в клетке сновала невзрачная сероватая пичужка. Она косила на Элль любопытные бусинки черных глаз, вопросительно чирикала, как бы спрашивая: «Кто ты?» Элль постучала пальцем по прутьям клетки, пичуга тут же подскочила ближе и стала прыгать вдоль прутьев, поочередно рассматривая Элль то одним, то другим глазом.