Бухенвальдский набат - [15]

а нет его — и солнце нам не светит.

...В голодный год тащилась мать с сумой.

И выпросив где корки, где картошки,

спешила, исхудавшая, домой —

отдать тебе все до последней крошки.

А как без этих выстраданных крох

ты уцелеть и вырасти бы мог?

1959

* * *

Кто раз-другой бессовестно солгал,

с тем совесть никогда дружить не сможет.

Как разъедает ржавчина металл,

так ложь неумолимо душу гложет.

А человек с прогнившею душой

не избежит неотвратимой мести.

Приговорен к позору сам собой,

святыню променявший на бесчестье.

Ты не умеешь и не хочешь лгать.

В той чистоте — твоя краса и сила.

Тебя с пеленок наставляла мать

и кривду ненавидеть научила.

Она тебя оберегла от лжи.

Спасибо ей сыновнее скажи.

1959

МИЛОСЕРДИЕ

Неправды здесь ни капли нет.

Лежал на койке госпитальной

полумертвец.

И падал свет

на странный взгляд его, печальный.

Не то уснул, не то дремал он,

укрытый мягким одеялом,

не то утих он навсегда

и погрузился в вечный холод...

Врач-капитан промолвил: — Да...

А жаль, солдат еще так молод!

Спускалась ночь.

Спускалась клеть

в подвал, в сырое подземелье...

Приблизилась неслышно Смерть,

уселась на краю постели.

—    Ну что ж, пора и на покой, —

сказала сипло, глуховато.

Солдат отвел ее рукой:

—    Нет, врешь, старуха, рановато,

до срока не хочу истлеть

твоим, карга, сожженный зельем!

Всю ночь покачивалась клеть

меж койкою и подземельем.

Ломало утро рубежи.

Солдат откинул одеяло...

у койки девушка стояла

и ласково спросила: — Жив?

Солдату протянула руку

и положила на плечо.

А он, все видя ту старуху,

шептал в бреду: — Мне горячо...

В пространстве сумрачном, безбрежном,

кровать качалась и плыла.

Пред ним в одежде белоснежной

сама Снегурочка была.

Но не из сказочного царства —

из лебединых рук ее

он принял воду и лекарство,

впадая снова в забытье.

А Смерть невидимо сидела

у изголовия его.

—    Старайся, девка, это — дело,

хе-хе... Посмотрим, кто — кого?..

Моя коса остра как бритва...

Двенадцать суток длилась битва.

Сестра махала полотенцем,

дул на больного ветерок,

кормила с ложки, как младенца,

за каждый радуясь глоток.

А он смотрел в глаза сестренке —

как много было в них тепла,

из них, казалось, струйкой тонкой

солдату в сердце жизнь текла...

Старалась Смерть.

Но как на камень

наткнулась вдруг ее коса.

Старуха развела руками

и прохрипела:

— Чудеса!

Веками я живых косила.

А тут, поди, девчушка, вот!..

И от солдата отступила:

—    А ну вас! Дел невпроворот!

Солдат и до сих пор живет!

1959

* * *

Часами мы толпимся у холста:

деревья, пруд, кувшинками покрытый, —

обычная земная красота

нам кажется чарующим открытьем.

Художник ты. И это полотно

тебя за все труды вознаградило.

А помнишь ты, как мать давным-давно

земную красоту тебе открыла?

Она тебя водила по лугам

и по лесным извилистым тропинкам,

учила слушать утром птичий гам,

показывала каждую травинку...

Наследником ее высоких чувств

ты в мир вошел и стал жрецом искусств.

1959

* * *

Есть край у океанов и лесов,

есть даже у галактик очертанья.

Но безгранична матери любовь,

вместившая в себя все мирозданье.

В ее глазах — не отраженье дня,

не преломленье солнечного света.

Они — источник вечного огня,

без матери зачахла бы планета.

Ей с уваженьем в пояс поклонись,

она того сторицей заслужила.

Тебе она открыла неба высь,

и кровь ее в твоих струится жилах.

Ты можешь все молитвы отвергать,

но помни как святыню слово — Мать!

1959

* * *

В весеннем небе,

трепетный, незримый,

поет, поет

певец неповторимый.

Как этот голос

серебрист и звонок,

как он взмывает

в голубую высь!

Солирует над пашней

жаворонок...

Глядите, люди,

как прекрасна жизнь!

Тепло и радость

в акварельной шири,

дыши и наслаждайся, человек!

В своем огромном

благодатном мире

мир нерушимый утверди навек.

Вдруг над Землей, как призрак,

гриб огромный,

его взметнула ядерная бомба!

Что может быть

страшнее и нелепей:

удар!..

Ни жизни, ни певца — пустыня. Пепел...

1959

ГРОЗА НАД РЕКОЙ

Еще раскаты грома вдалеке,

еще полнеба в солнечном свеченье...

Еще в непотревоженной реке

едва дрожит деревьев отраженье.

Видением серебряный наряд

дугой взметнула над водою рыба...

И вдруг сверкнул меж тучами разряд,

и сорвалась грохочущая глыба!

В короткой схватке побежден покой,

и ветер налетает из-за леса,

он мечется и свищет над рекой,

и хлынул ливень дымчатой завесой...

То вспышка молнии слепит глаза,

то берега покрыты полутьмою...

Разбушевалась над рекой гроза,

горой волну вздымая над волною.

Но вот из мрака белый

пароход внезапно, словно в сказке, вырастает,

плывет он гордо, не сбавляя ход...

И кажется: стихия утихает,

и кажется: светлеет небосвод...

1959

* * *

Земля, Земля — планета голубая,

с высот волшебным кажется твой свет.

Ты все еще такая молодая,

зовущая — и в миллиарды лет!

К тебе корабль, быть может, направляют

с другого мира. В дальнем далеке

не ведают, планета голубая,

что жизнь твоя висит на волоске.

Так пусть, когда, преодолев пределы,

те космонавты на тебя сойдут,

не мертвою пустыней обгорелой —

красавицей живой тебя найдут.

Где чаша счастья до краев полна,

где навсегда повержена война!

1960

* * *

Колышет ветер голубое знамя.

Рассветный час молчанием объят.

Холмы в степях. Под этими холмами

герои наши непробудно спят.

Их обожгли в боях жестоких пули,

и свет померк, и гулкий гром затих...

Они на запад руки протянули,