Будущая Ева [Ева будущего] - [97]

в третьем лице, как дети. Эти женщины ощущают себя как бы отделенными от собственного тела, от всех своих органов чувственного восприятия. В моменты ясновидения многим из них присуща странная привычка называть себя фантастическим именем, неведомо откуда взятым, — возможно, они делают это, чтобы еще острее ощутить эту отделенность, забыть еще решительнее о своей физической личности — или социальной, если хотите, — и они ТРЕБУЮТ, чтобы, обращаясь к ним во время транса, их называли только этим потусторонним именем, а на истинное не отзываются. И вот однажды, прервав внезапно фразу на полуслове, миссис Андерсон сказала мне — с простотою, которая обезоружила бы самых неверующих, — следующие незабываемые слова: «Мой друг, я помню Эни Андерсон, которая спит в том мире, где пребываете и вы; но здесь мне вспоминается другое мое я, имя которому с давних-предавних пор — Сована».

— Какие диковинные вещи довелось мне нынче услышать! — пробормотал молодой лорд, слушавший изобретателя в немом изумлении.

— О да! Право, мы как бы оказались в области экспериментов… граничащей, воистину, с «Миром фантазии»!" — продолжал Эдисон. — Во всяком случае, странная эта просьба, пустячная она будь или законная, на мой взгляд, заслуживала, чтобы с нею считались, а потому во время наших бесед я именую миссис Андерсон лишь тем причудливым именем, которое она мне сообщила.

Я делаю это тем охотнее, что духовная сущность бодрствующей миссис Андерсон и духовная сущность ясновидицы, пребывающей в трансе, ничем, по-моему, не схожи. Вместо очень простой женщины, чрезвычайно достойной и даже чрезвычайно умной, но с весьма ограниченными, должен признаться, взглядами — женщины, которую я хорошо знаю, — возникает во время транса другая, многоликая и незнакомая. Обширные познания, странное красноречие, проникновенная идеальность той, которая во сне именует себя Сованой, — все это не поддается логическому объяснению! Не удивительное ли явление такая двойственность? А между тем общепризнанно, что явление это — хотя и в не столь интенсивной форме — наблюдается и прослеживается у всех лиц, подвергающихся воздействию серьезного магнетизера, и об исключительности Сованы можно говорить лишь в том смысле, что ее весьма своеобразный невроз —.пример некоего патологического совершенства.

А теперь пришло время сообщить вам, милорд, что после кончины прекрасной мисс Эвелин Хейбл, искусственной девы, я счел своим долгом продемонстрировать Соване гротескные реликвии, привезенные мною из Филадельфии. Одновременно я сообщил ей о проекте, уже достаточно четко вырисовывавшемся, моей Гадали. Вы не поверите, с какой сумрачной радостью — в ней было как бы что-то мстительное! — Сована встретила и одобрила мой план! Ей не терпелось, чтобы я принялся за работу! И мне пришлось приступить, а затем я втянулся в эту работу до такой степени, что отложил на два года все осветительные затеи, которые должен был довести до конца на благо Человечеству, и потерял немало миллионов, с улыбкой будь сказано! Наконец, когда все детали сложного внутреннего устройства андреиды были изготовлены, я собрал их воедино и продемонстрировал Соване будущий призрак: полное рыцарское вооружение для юной девушки, еще не озаренное видимостью жизни.

Сована — она словно была во власти странной сосредоточенной экзальтации — потребовала объяснить ей все сокровенные тайны механизма, чтобы, изучив его в целом, обрести способность при случае ВОПЛОТИТЬСЯ В НЕМ И ОЖИВИТЬ ЕГО СОБСТВЕННОЙ «СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОСТЬЮ».

Я был потрясен этим смутным замыслом и в кратчайший срок со всей изобретательностью, на какую только был способен, разработал сложнейшую систему механизмов, невидимых индукторов и новейших конденсаторов; я присоединил к ним валик-двигатель, в точности соответствующий тому, который обеспечивает Гадали возможность двигаться. Когда Сована в совершенстве овладела искусством управлять этой системой, она однажды без предупреждения прислала андреиду сюда, в лабораторию, когда я заканчивал одну работу. Признаюсь вам, видение это вызвало у меня изумление и ужас, каких я еще не испытывал в своей жизни. Творец страшился творения.

«Каков же окажется этот фантом, когда станет двойником живой женщины!» — подумалось мне.

И с того часа я приступил к расчетам, тщательнейшим и всесторонним, чтобы встретить во всеоружии тот день, когда ради какого-нибудь смельчака я попытаюсь осуществить то, что мы с вами уже осуществили. Поскольку — и об этом следует помнить! — в этом создании далеко не все иллюзорно! И в серебряных доспехах, словно бы облекавших юную деву, под покрывалами, прятавшими электрическую ее природу, перед вами предстало воистину неведомое существо, воистину идеал, воистину Гадали: пусть я знаю миссис Андерсон, но заверяю вас: КТО ТАКАЯ СОВАНА, Я НЕ ЗНАЮ!

При этих словах, многозначительно произнесенных ученым, лорда Эвальда пробрала дрожь; Эдисон продолжал задумчиво:

— Сована, которая, сомкнув глаза, покоилась в своем подземном прибежище под листвой и светящимися цветами, отрешившись от груза плоти, неуловимым видением перетекала в Гадали! Ее руки, сиротливые, как руки покойницы, управляли каждым движением андреиды: она шла в поступи Гадали, говорила ее устами — помните этот странный дальний голос? — таким голосом говорит она в своем священном трансе! Мне довольно было пересказать, шевеля губами, но