Будни самогонщика Гоши - [77]

– Блажь – правильное выражение. И, здается мне, ты, дорогой тесть, не вполне понимаешь, кого хочешь пустить себе в дом.

– Кого же? – Клай аж дышать перестал, боясь услышать что-то непотребное про Настю. Наверно, был готов влепить затрещину будущему зятю.

– Начну с того, что отец у нее – тысяцкий. Она, по твоим понятия, не наложница и не просто благородных кровей, но куда выше тебя. Не веришь? Зови судью Мюррея, подтвердим.

– Ого…

– Я, кстати, служил под началом ее отца. В далекой стране. А попасть в нее можно только с помощью Веруна.

– Тем же путем, что ты попал?

– Примерно. Верун был дружен с моим дедом. Проблема в том, что туда больше не вернуться. Божье волшебство, знаешь ли. Оно изменчиво. Кроме того, Настя потеряла память. Ей двадцать четыре. А она думает – шестнадцать. Не знает, как очутилась здесь.

– Чудеса какие-то рассказываешь…

– Это еще не все. Или хватит, чтоб отговорить тебя оставить Настю?

– Не отговорил. Продолжай.

– Сюда она попала с двумя очень опасными типами. Одного я убил. Второй где-то бродит. Он – любовник Насти. Будет ее искать. Зовут – Артур. При себе имеет оружие, такое же, как у меня.

Вместо того, чтобы спросить – как найти Артура, как от него защититься, а лучше – убить, Клай простонал:

– Она его любит?

– Ты чем слушал?! Ушами или… – я махнул рукой ниже пояса. – Она не помнит его! Все равно, что ни разу не видела. И меня знает только по Мульду. Ей кажется, что раньше мы не встречались.

– А встречались?

– Да. И она меня отшила, если тебе интересно.

– Во как… А у меня есть шанс? Гош! Почему ты смеешься?!

– Есть-есть. Но при одном условии. Сажаем рощу Веруна. Над речкой на холме. Тогда мне не надо двадцать динов. Или Настя едет в Кирах. Найду ей место на кухне. Может, самогон гнать будет, там решим.

– Дочь тысяцкого в кухарки? – возмутился Клай. – Но и с рощей – извини. Где роща, там и верьи. Ребенок забрел случайно, ветку сломал – смерть.

– Верьи и помогать могут, если с Веруном дружить. Нести ему угощение, убирать валежник и сухие листья в роще. Он добро помнит и добром отвечает. Хоть и вредный порой бывает, не отнять. А за детьми – приглядывайте. Если не можете объяснить, что в верунову рощу вход закрыт, что вы за родители? Таким нельзя иметь детей. Ладно. Ужином угостишь? А то нам с Настей утром в дорогу, в Кирах.

– Пятьдесят динов! – взвыл Клай.

Мои воины и дворня брента на нас озирались. За что торг идет?

– Роща. И ни дука меньше. Это последнее слово. Или больше ее не увидишь.

Ни о чем не договорились. Впрочем, ужина это не отменило.

Клай сидел от меня по правую руку, Мюи – по левую. Настю тоже пригласили, но на дальний конец стола, между воинами. Они отпускали шуточки и, скорее всего, щипали под столом за джинсовые ляжки. Коль не во главе стола – не леди, терпи.

Брент, увидев страдания Насти, крутился на кресле, будто ему в штаны попал горячий уголь. Я делал вид, что ничего не замечаю, и вовсю шептался с невестой. Та вместо любезностей расспрашивала о Насте. Слова милые, а между ними проскакивает ядовитое: прирежу обоих. Пришлось изобразить капитуляцию.

– Дорогая! Ты права. Я провинился перед тобой.

– Ты входил в опочивальню к этой самке пырха?!

– Хуже. Туда собрался твой отец.

Она немного успокоилась. Хрымкой больше у папы, хрымкой меньше… В порядке вещей.

Пришлось рассказать правду – в том объеме и в той интерпретации, что услышал Клай.

– Дочь тысяцкого? – Мюи выделила главное. – Так он захочет жениться на ней!

– Захочет. Но не сможет. Я ему поставил условие: роща Веруна. Он отказался. Завтра увожу Настю в Кирах.

Что интересно. Она – не наложница, не рабыня, не собственность, не домашнее животное, как Буренка или Бобик. Но никому даже в голову не пришло оспаривать мои права. Коль я привез женщину, то могу ее и увезти. Куда заблагорассудится. Вот убить или изнасиловать – нет. Мюррей меня осудит, невзирая на братство по алкогольному бизнесу.

Мюи замолчала надолго. Что-то обдумывала. После ужина утащила отца в сторону. Там они яростно шептались. Поссорились. Потом вроде пришли к консенсусу.

«Узнать, что они говорят?»

Я давно понял, что Биб подслушивает мои мысли. Самые громкие – точно. И способен видеть, слышать и так далее моими органами чувств. Порой неприятно, потому что он не только мой слуга, но и доверенное лицо вредного дедка.

«Сейчас узнаем. У меня есть догадка».

Когда Мюи отлепилась от Клая, ее смуглое личико сияло торжеством. И хитростью.

– Прогуляемся?

– Конечно, милый. У меня прекрасная новость: отец согласен на рощу.

– А ты согласна на мачеху?

– Да! Пусть она будет мне мачехой, а не наложницей моего мужа.

Иногда одно другому не мешает, но я не стал высказывать пошлость вслух. Что Клай на четверть века старше Насти, ничуть не смутило Мюи.

– Тогда пойдем в деревню. Соберу Дюльку, других хрымов. Им рощу сажать.

– Гош! Сейчас август. Деревья сажают весной или осенью.

– Волшебные – круглый год.

Могли оседлать коровок, но идти чуть больше меры. Отправились пешком. Опускался теплый августовский вечер, прорезались первые звезды. Я держал Мюи за руку, и так было хорошо…

Разговаривали о пустяках. Потом просто молчали.

Меня беспокоило только одно неизвестное в уравнении – Артур.