Будни революции. 1917 год - [39]

Кстати, один из ключевых министров Временного правительства в тот день стал главным персонажем курьезного инцидента. Цитирую по той же «Петроградской газете»: «Министр юстиции Керенский днями возвращался из Гельсингфорса в Петроград. На станции Белоостров, при проверке документов, пограничная стража потребовала от министра предъявить удостоверение личности, не поверив его словесному заявлению. Документов при Керенском не оказалось, и он был задержан. Через некоторое время личность Александра Федоровича Керенского была удостоверена официально, и он был освобожден. После того как недоразумение прояснилось окончательно, пограничная стража принесла свои извинения министру. Керенский, в свою очередь, разъяснил чинам пограничной стражи, что им извиняться не в чем, и поблагодарил их за строгое исполнение своих обязанностей». В этой цитате все интересно. И то, что внутреннюю границу между Финляндией и Россией преодолевали именно как внешнюю, пограничную, и то, что сопровождающих лиц, начальников, которые могли бы своим подчиненным объяснить, кто такой Керенский, при министре не обнаружилось. И наконец, то, что у Ленина, с которого мы начали этот сюжет, никаких проблем на границе не возникло.

21.04

В этот день – 8 апреля 1917 года по старому стилю – в Северном море немецкой подводной лодкой был потоплен британский пароход «Зара», следовавший из Лондона в норвежский Берген. На борту корабля находилась группа русских политиков-эмигрантов, возвращавшихся на родину после объявленной Временным правительством амнистии. Министр иностранных дел Милюков сделал срочный запрос британскому правительству. Министр юстиции Керенский распорядился выяснить судьбу всех революционеров, находившихся на борту, и проследить, что с ними случилось. Исполком Совета рабочих и солдатских депутатов тоже отреагировал, причем очень болезненно: «На обсуждение бюро вынесен факт потопления парохода “Зара” наравне с фактом свободного проезда через Германию Ленина». Словом, большой переполох, и может показаться, что речь идет о большой группе людей. Нет – только о трех персонах. Двое, Карпович и Янсен, погибли, а третий – Яковлев – был спасен кораблем береговой службы. Все они были эсерами, членами боевой группы, то есть участниками покушений и терактов. И это тем более указывает на неадекватность реакции в прессе. О других пассажирах, об экипаже, сколько их было, сколько погибло, в газетах как раз не писали. Обсуждение свелось только к личностям революционеров. Для характеристики морального состояния общества очень показательно. Более того, в центре внимания оказалась только одна фигура, Петр Карпович. Правнук Екатерины II. Якобы, конечно. Однако многие, в первую очередь соратники по революции, и среди них такой авторитет, как Вера Фигнер, были тогда уверены в этой легенде, согласно которой Карпович был внебрачным сыном черниговского помещика Александра Савельева. А тот, в свою очередь, был сыном побочной дочери императрицы Екатерины II и князя Безбородко. Не будем тратить время на опровержение этой сложносочиненной легенды. Важно, что весной 17-го Карпович для многих являл пример для подражания в выборе гражданской позиции. Пример спайки аристократа с народом. На самом деле случай Карповича представлял гораздо больший интерес для психоаналитика. Почему этот человек превратил свою жизнь в яростную попытку отомстить своему классу? Почему хотел стать своим среди чужих – среди простых крестьян? Карпович с юных лет окунулся в революцию, в Шлиссельбургскую крепость впервые попал еще в 1898 году за участие в студенческих беспорядках. В Шлиссельбургской крепости, кстати, и познакомился с Верой Фигнер. Вскоре был выслан за границу, в Берлин, но вернулся и 14 февраля 1901 года совершил покушение на министра народного просвещения Боголепова. Явился на прием под видом посетителя и выстрелом из пистолета в спину смертельно ранил министра. Таким образом он отомстил за приказ Боголепова отдать в солдаты большую группу студентов Киевского университета за участие в антиправительственных демонстрациях. Был осужден, но дважды попадал под амнистию в годы первой русской революции и освободился еще в 1907-м. Тогда же и бежал за границу. И вот десять лет спустя – такой финал. Финал человека, о котором весной 17-го писали, что это был «смелый сокол, воодушевивший молодежь на борьбу с прогнившим царским режимом».

24.04

В этот день – 11 апреля 1917 года по старому стилю – в Петрограде начались русско-французские переговоры. Накануне в Россию прибыл министр вооружений Франции, лидер социалистической партии Альбер Тома. Примечательно, что встречали его тоже на Финляндском вокзале, как и вереницу политэмигрантов, возвращавшихся в те дни из-за границы. И с таким же энтузиазмом. После официальных приветствий на перроне автомобильный экипаж с французским министром сопровождали всеобщей овацией. Зрелище произвело на гостя большое впечатление. Тем более что годом ранее Альбера Тома встречали в русской столице весьма и весьма прохладно. Французский посол Морис Палеолог, искушенный дипломат, по взглядам консерватор, не без иронии запишет в своем дневнике: