Будни - [12]

Они приблизились к нему, мама сказала:

— Здравствуй, Миша.

Отец ответил:

— Здравствуй.

Витя убрал свою руку из маминой, а корзину поставил на землю около велосипеда.

— Мне необходимо поговорить с тобой, — сказала мама.

— Именно сейчас, сию минуту? — спросил отец.

— Но ведь так дальше не может продолжаться…

— Витя! — окликнул его отец. — За теми соснами я видел три боровика. Вот тебе мой нож, срежь аккуратно, не повреди грибницу.

Витя взял ножик и отбежал к соснам. Прислонясь к дереву, он стал ковырять лезвием кору. С того места, где он стоял, видны были отец и мать, но он не смотрел в их сторону, а ковырял кору.

— Я слушаю, — сказал отец. — Только, пожалуйста, учти: времени у меня в обрез.

— Умоляю тебя, — попросила мама, — отдай мне сына.

— Он живет четыре дня в неделю с тобой, никто его не отнимает.

— Но так же не может продолжаться вечно! Ребенок должен иметь дом, у него должна быть мать…

— А отец исключается из этого перечня?

— Но ты же можешь приходить к нему когда угодно, брать его с собой гулять, в цирк, в кино…

— Понятно, — сказал отец. — Приходящий отец — явление более распространенное, чем приходящая мать. Лично меня это не устраивает.

Она заплакала.

— Я не умею с тобой разговаривать. И ты этим пользуешься… Ты мстишь мне, ты не можешь простить, но я же не обманывала тебя, я просто ушла…

Боровиков Витя не нашел, он и не искал их, а ковырял кору ножом, переходя все дальше от дерева к дереву, покуда отец не позвал его громким хриплым голосом.

На обратном пути, у той же лесной поляны, где они всегда отдыхали по дороге в Колобково и никогда не задерживались, возвращаясь домой, отец замедлил ход велосипеда, но еще неясно было, остановится ли он или снова наберет скорость. Всю дорогу отец молчал, только один раз буркнул:

— Не ерзай. Свалишься.

И он сдвинул свои руки на руле поближе к Вите.

Витя сидел на раме, окруженный горячим телом отца. Эта близость отцовского тела и звук его дыхания, всегда успокаивающие, сейчас пугали Витю, словно тревога отца сочилась в него через кожу.

Переднее колесо велосипеда ткнулось в горбатый корень.

Сняв Витю с подушки, отец прислонил велосипед к дереву и повел сына за руку на солнце. В эту пятницу, как и в понедельник, воздух над поляной слоился от жары.

Отец скинул с себя рубаху и брюки, остался в трусах, Витину голову повязал носовым платком с четырьмя узелками по углам и усадил рядом с собой на скользкую прогретую хвою.

— Сегодня вечером, — сказал отец, — тебе надо собрать все твои игрушки и уложить их в картонный ящик — он стоит в кладовке. А я потом перевяжу его веревкой. По-моему, веревка осталась в этой картонке еще с весны, когда мы переезжали на дачу. Ты, случайно, не вынимал ее?

— Я ее не брал, — ответил Витя.

— А бабушка не брала?

— Не видел.

— Кажется, там у сарая между деревьями висит какая-то веревка, на ней бабушка сушила белье. Ты посмотри, а то я могу забыть. И поломанные игрушки не суй в картонку — их у тебя черт знает сколько. Не понимаю, Витюха, зачем ты их ломаешь? Люди трудились, делали их для тебя, а ты ломаешь.

— Они сами ломаются.

— Само ничего не ломается, — сказал отец. — У тебя в корзинке попить чего-нибудь не найдется?

— Я не смотрел, — ответил Витя.

— А ты возьми и посмотри.

Быстро заглянув в корзинку, Витя протянул ее отцу.

— Тут клубника, творог и варенье.

— Ты так рад, как будто у тебя дома ничего этого нет.

— Все у меня есть, — сказал Витя.

Отец полежал на спине, прикрыв лицо от солнца снятой рубахой и держа свою руку на коленях Вити.

— В воскресенье вечером мы переезжаем с тобой в город, в этом году немножко раньше — тебе надо в школу, а школьный костюм и портфель мы еще с тобой не купили. Я уже два раза забегал в магазин, но побоялся покупать без примерки, ты здорово вымахал за это лето. В прошлом году мы сколько насчитали в тебе?

— Я уже забыл, — ответил Витя.

— Надо будет спросить у бабушки, она все помнит… А с мамой я договорился: ты приедешь к ней из города в следующее воскресенье попрощаться. Она еще задержится здесь, у нее неважно со здоровьем… Между прочим, как бы ты ответил, Витюха, если б у тебя спросили: тебе плохо живется у меня?

— Почему.

— Ты не хитри со мной. Скажи прямо: хочу жить с мамой.

— С тобой тоже.

— Но ты же видишь, что так не получается. Никто не виноват, что так не получилось. Я все могу сделать для тебя, Витюха, а этого — не могу. И мама не может… В конце концов, не так уж страшно, мы оба любим тебя, ты уже взрослый парень, и дело только в том, что некоторое время ты будешь жить у меня.

— А потом? — спросил Витя.

— А потом ты совсем подрастешь и сам решишь. Договорились, Витюха?

От лесной поляны до дома отец ехал быстро, хотя движение на шоссе в этот час все сильнее множилось. Нарастал рев близко проносящихся машин, злобно гудели водители, вихревая пыль замутняла дорогу — Витя не вздрагивал. И отец, не ощущая привычного трепета сына, еще ниже пригнулся к раме и крикнул ему в ухо:

— Молодец, старичок!..

Мокрое от слез лицо Вити сохло на ветру.

ПРАКТИКАНТ

— Значит, так, — сказал Гуляев. — Ты ушами не хлопай, ты на старуху посматривай. Мы с Борисом будем производить обыск, а у тебя одно задание — старуха. Она себя непременно окажет… В первый раз? — спросил он.