Будни чёрной госпожи - [2]

Были ещё агрессивная эльфийка с нацистскими замашками по имени Тиэль и лысый, как колено, гном Бударих, который больше увлекался алкогольным туризмом, чем, собственно, поисками прекрасной дамы. С Бударихом можно было поговорить, когда он был трезв. Однако случалось такое не часто. Тиэль же испытывала к Госпоже ненависть почти физиологическую, так что Лилит сильно подозревала, что у неё к чёрным госпожам какие-то свои, личные эльфийские счёты. Усугубляло ситуацию то, что Тиэль отлично стреляла из лука и имела привычку делать это в ответ на любую невинную шутку.

Сам Алистир обращался к чародейке только тогда, когда ему надо было подогреть мясо, поджарить бандитов или вскипятить воду. Алистир очень любил мыться, особенно в горячей воде. Всё их общение ограничивалось, как правило, короткими репликами наподобие: «Что стоишь, Тёмная? Жги!» и «Пошла вон, змея подколодная».

В отличие от этих двоих, Киган – такой же брутальный представитель рода человеческого, как и Алистир – имел какие-то зачатки познаний о вежливости. А может, беда его была в том, что он поклялся не убивать никого без веских на то причин… Правда, представления Кигана о «веских причинах» были весьма специфичны – за это Лилит уважала его ещё больше.

Главным минусом Кигана была его необъяснимая любовь к Алистиру. Клерик трепетал при звуке имени героя, как бабочка при виде цветка. Лилит отвернулась от собеседника и вновь перевела взгляд на существо, сидевшее чуть левее. Клейн – рыжеволосый попрошайка лет пятнадцати на вид – попался им на воровстве. Со свойственным ему милосердием Алистир объявил начинающему преступнику, что тот может присоединиться к их благородной миссии, и даже будет иметь в дороге кусок чёрного хлеба три раза в день. Клейн не выглядел довольным – Лилит примерно представляла доходы уличного нищего и вполне понимала его расстройство. Однако, как и сказал Киган в их первую встречу: «Когда на Ала находит – с ним лучше не спорить».

Именно Клейну Лилит и рассказывала об их спец-отряде по спасению прекрасных дам, когда в повествование вклинился Киган, усмотревший в её словах какие-то ему одному видимые нападки на Алистира.

– Не отворачивайся и не увиливай от ответа, Тёмная, – клерик пересел поближе к Госпоже, мечтательно оглаживая булаву. – Что ты там плетёшь про Хранителя?

– Я, уважаемый Светлый, – сказала Лилит нарочито вежливо, – не плету, а рассказываю. О странствиях и приключениях нашего командира. И у меня в запасе ещё не один десяток историй, так что, если не хочешь, чтобы я вывалила их на неокрепшую детскую психику – лучше отвали.

Киган насупился.

– Где там наши благородные друзья? – поинтересовалась Тёмная, меняя тему разговора. Время близилось к полудню, а трое приключенцев как отправились на рассвете на разведку, так и не вернулись.

Едва колдунья успела задать вопрос, как землю слева от неё вспорола эльфийская стрела. Лилит тихо выругалась.

– Опять насмехаешься, Тёмная? – услышала она высокий голос, и в следующую секунду из кустов показалась блондинистая голова с острыми ушами. Волосы Тиэль по бокам были заплетены в косы и украшены белыми перьями, а тело укутывал плащ цвета листвы.

Говорить с Тиэль следовало очень осторожно, поэтому Владычица промолчала и предоставила это сомнительное удовольствие Кигану.

– Мы вас заждались, – сказал клерик. – Думали, вторую ночь придётся торчать на этом болоте.

– Алистир нашёл лагерь бесов, – сообщила Тиэль, переводя взгляд на Кигана. Впрочем, презрение в её глазах никуда не делось. – Их предводителя зовут Абигор. Ты что-то об этом знаешь, Тёмная? – она строго посмотрела на чародейку.

– Конечно, я же помню по именам всю Армию Тьмы, – зелёные раскосые глаза впились в Лилит, угрожая пробуравить насквозь. Лилит вздохнула: – Абигор переводится с языка Ада как Демон-всадник. Это скорее статус, чем имя. И он означает, что ранг у вашего беса не очень большой.

– Так или иначе, – эльфийка продолжала испытующе смотреть на чародейку, – мы убьём его сегодня до темноты.

– А мне-то что? – Лилит фыркнула. – Не первый и не последний.

Тиэль чуть отступила назад, расставила ноги на ширину плеч и заложила пальцы за края ремня.

– Он сказал, что доставит весть Владыке Тьмы. Это точно, Тёмная. Это уже не фанатики на перекрёстках.

Лилит подобрала с земли ветку и пошевелила ей поленья в затухающем костре.

– И правда, интересно, – согласилась она.

– Если ты что-то знаешь, тебе лучше сказать об этом сейчас.

Некоторое время Лилит молчала, вглядываясь в пляшущие языки пламени.

– Знаю, – сообщила она наконец, – слышишь? – добавила Лилит, поднимая глаза на эльфийку.

Вся компания замолкла, прислушиваясь.

– Птицы кричат, – сказала Тиэль тихо.

– Утки, – Лилит вздохнула, – снег будет ранним. Сейчас бы топинамбур посадить – какие были бы побеги по весне…

* * *

Алистир и Бударих появились где-то через полчаса. Глаза обоих воинов нездорово блестели. Бударих нёс подмышкой полупустой бурдюк с вином.

«Опять наклюкались», – мысленно констатировала Владычица, но вслух ничего не сказала.

Перебивая друг друга, гном и человек стали рассказывать о том, что видели в лагере бесов. Солдат там, по их представлениям, было не больше пятидесяти. Рядом с палаткой вождя стояли клетки с пленниками – но Аэринн им опознать не удалось.