Будем как солнце! - [15]

Я – буря, я – пропасть, я – ночь,

Кого обнимаю – гублю.

О, счастие вольности!.. Прочь!

Я больше тебя не люблю!

«Она отдалась без упрека…»

Она отдалась без упрека,

Она целовала без слов.

– Как темное море глубоко,

Как дышат края облаков!

Она не твердила: «Не надо»,

Обетов она не ждала.

– Как сладостно дышит прохлада,

Как тает вечерняя мгла!

Она не страшилась возмездья,

Она не боялась утрат.

– Как сказочно светят созвездья,

Как звезды бессмертно горят!

Поэты

Ю. Балтрушайтису

Тебе известны, как и мне,

Непобедимые влечения,

И мы – в небесной вышине,

И мы – подводные течения.

Пред нами дышит череда

Явлений Силы и Недужности,

И в центре круга мы всегда,

И мы мелькаем по окружности.

Мы смотрим в зеркало Судьбы

И как на праздник наряжаемся,

Полувладыки и рабы,

Вкруг темных склепов собираемся.

И услыхав полночный бой,

Упившись музыкой железною,

Мы мчимся в пляске круговой

Над раскрывающейся бездною.

Игра кладбищенских огней

Нас манит сказочными чарами,

Везде, где смерть, мы тут же с ней,

Как тени дымные – с пожарами.

И мы, незримые, горим,

И сон чужой тревожим ласками,

И меж неопытных царим

Безумьем, ужасом и сказками.

‹1900›

Хочу

Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,

Из сочных гроздий венки свивать.

Хочу упиться роскошным телом,

Хочу одежды с тебя сорвать!

Хочу я зноя атласной груди,

Мы два желанья в одно сольем.

Уйдите, боги! Уйдите, люди!

Мне сладко с нею побыть вдвоем!

Пусть будет завтра и мрак и холод,

Сегодня сердце отдам лучу.

Я буду счастлив! Я буду молод!

Я буду дерзок! Я так хочу!

Пожар

Я шутя ее коснулся,

Не любя ее зажег.

Но, увидев яркий пламень,

Я – всегда мертвей, чем камень, –

Ужаснулся

И хотел бежать скорее –

И не мог.

Трепеща и цепенея,

Вырастал огонь, блестя,

Он дрожал, слегка свистя,

Он сверкал проворством змея,

Всё быстрей

Он являл передо мною лики сказочных зверей.

С дымом бьющимся мешаясь,

В содержаньи умножаясь,

Он, взметаясь, красовался надо мною и над ней.

Полный вспышек и теней,

Равномерно, неотступно

Рос губительный пожар.

Мне он был блестящей рамой,

В ней возник он жгучей драмой,

И преступно

Вместе с нею я светился в быстром блеске дымных чар.

«Еще необходимо любить и убивать…»

Еще необходимо любить и убивать,

Еще необходимо накладывать печать,

Быть внешним и жестоким, быть нежным без конца

И всех манить волненьем красивого лица.

Еще необходимо. Ты видишь, почему:

Мы все стремимся к Богу, мы тянемся к нему,

Но Бог всегда уходит, всегда к себе маня,

И хочет тьмы – за светом, и после ночи – дня.

Всегда разнообразных, он хочет новых снов,

Хотя бы безобразных, мучительных миров,

Но только полных жизни, бросающих свой крик,

И гаснущих покорно, создавши новый миг.

И маятник всемирный, незримый для очей,

Ведет по лабиринту рассветов и ночей.

И сонмы звезд несутся по страшному пути.

И Бог всегда уходит. И мы должны идти.

‹1901›

Освобождение

Закрыв глаза, я слушаю безгласно,

Как гаснет шум смолкающего дня,

В моей душе торжественно и ясно.

Последний свет закатного огня,

В окно входя цветною полосою,

Ласкательно баюкает меня.

Опустошенный творческой грозою,

Блаженно стынет нежащийся дух,

Как стебли трав, забытые косою.

Я весь преображаюсь в чуткий слух,

И внемлю чье-то дальнее рыданье,

И близкое ко мне жужжанье мух.

Я замер в сладкой дреме ожиданья.

Вот-вот кругом сольется все в одно.

Я в музыке всемирного мечтанья.

Все то, что во Вселенной рождено,

Куда-то в пропасть мчится по уклонам,

Как мертвый камень падает на дно.

Один – светло смеясь, другой – со стоном,

Все падают, как звуки с тонких струн,

И мир объят красиво скорбным звоном.

Я вижу много дальних снежных лун,

Я вижу изумрудные планеты,

По их морям не пенится бурун.

На них иные призраки и светы.

И я в безмолвном счастье сознаю,

Что для меня не все созвучья спеты.

Я радуюсь иному бытию,

Гармонию планет воспринимаю,

И сам – в дворце души своей – пою.

Просторам звезд ни грани нет, ни краю.

Пространства звонов полны торжеством,

И, все поняв, я смыслы их впиваю.

Исходный луч в сплетенье мировом,

Мой разум слит с безбрежностью блаженства,

Поющего о мертвом и живом.

Да будут пытки! В этом совершенство.

Да будет боль стремлений без конца!

От рабства мглы – до яркого главенства!

Мы звенья вкруг созвездного кольца,

Прогалины среди ветвей сплетенных,

Мы светотень разумного лица.

Лучами наших снов освобожденных

Мы тянемся к безмерной Красоте

В морях сознанья, звонких и бездонных.

Мы каждый миг – и те же и не те,

Великая расторгнута завеса,

Мы быстро мчимся к сказочной черте, –

Как наши звезды к звездам Геркулеса.

Убийца Бориса и Глеба

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки.

А. С. Пушкин

Едва Владимир отошел,

Беды великие стряслися.

Обманно захватил престол

Убийца Глеба и Бориса.

Он их зарезал, жадный волк,

Услал блуждать в краях загробных,

Богопротивный Святополк,

Какому в мире нет подобных.

Но, этим дух не напитав,

Не кончил он деяний адских,

И князь древлянский Святослав

Был умерщвлен близ гор Карпатских.

Свершил он много черных дел,

Не снисходя и не прощая.

И звон над Киевом гудел,

О славе зверя возвещая.

Его ничей не тронул стон,

И крулю Польши, Болеславу,

Сестру родную отдал он

На посрамленье и забаву.

Но Бог с высот своих глядел,

В своем вниманье не скудея.

И беспощаден был удел

Бесчеловечного злодея.

Его поляки не спасли,