Будда - [146]

Сомнения, охватившие Гаутаму Будду, на которых играл демон Мара, выражены строками стихотворения Федора Ивановича Тютчева «Silentium»:

«Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь»[338].

Конечно же, Первоучитель надеялся, что его последователи распространят его учение по миру. Вместе с тем он предвидел опасность искажения его основных идей, какую-то перелицовку его доктрины. Так стоит ли из слепых делать зрячих, если они опять ослепнут по собственному неразумению?

Главным лицом в решении этой дилеммы предание делает бога Брахму. Именно этот саморожденный из пупа бога Вишну творец Вселенной и создатель прародителей человечества вступается перед Буддой Шакьямуни за людей.

Выбор Брахмы как людского заступника не случаен. Его появление в этой роли, я полагаю, до космических пределов расширяет пространство, где осуществляются идеи Первоучителя. Кроме этого, ненавязчиво проводится мысль, что новый тип эволюции живых существ возможен по ту сторону земного мира и бренности. Чтобы принцип ахимсы определил развитие жизни нового типа, предстоит долгий путь воспитания отдельных людей, а затем всего человечества.

Бог Брахма образумил Будду Шакьямуни, сказав: «Поистине погибнет мир, если солнце совершенного, святого, Высшего Будды склоняется к тому, чтобы оставаться в покое и не проповедовать закона»[339].

Пафосные и лживые речи демона Мары, убеждающие Будду Шакьямуни отвернуться от земной жизни и одному войти в Нирвану, наконец-то получают достойную отповедь: «Я не войду в Нирвану, злой, пока не образую учеников своих, монахов, мудрых и просвещенных, знатоков закона, опытных в учении и в законе, опытных в правилах, идущих далее возвещать, учить, распространять, открывать, приводить в порядок, излагать то учение, которое они слышали от своего учителя; уничтожать сопротивление их учению, возвещать закон чудесами. Я не войду в Нирвану, о злой, до тех пор, пока не сделаю своими ученицами монахинь, мудрых и просвещенных. (…) Я не войду в Нирвану, о злой, пока не процветет, не увеличится и не распространится над всем народом и не будет возвещен всем людям мой святой закон»[340].

В последующие 45 лет Будда Шакьямуни будет изо дня в день, вновь и вновь, переходя из деревни в город, а из города в деревню, объяснять свое учение тем, кто захочет вернуться к первоисточнику жизни и окажется достаточно мужественным, сильным и свободным, чтобы испить из него живой воды.

Глава четвертая ВЗЯТИЕ НЕПРИСТУПНОЙ КРЕПОСТИ — МОЗГА ЧЕЛОВЕКА И ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ ДУХА

Повествующая о человеческом мозге, о связях нашего сознания с Космосом, о Гиппократе и его представлениях о человеческом мозге, о Радищеве, Канте и псе Кербере, о шестеричном царстве, о ноосфере, Эдуарде Леруа, Тайяре де Шардене и академике В. И. Вернадском

Можно сомневаться в некоторых версиях биографии Гаутамы Будды, этой всемирно известной личности. Однако одно обстоятельство оспорить невозможно: сосредоточенная в этом человеке энергия сокрушительной силы была направлена на единственный объект — на себя самого. А точнее — на свой мозг, на преобразование собственного сознания. Ибо в человеческом мозгу «отпечаталась» эволюция всего живого, всего того, что мы называем сущим. Что звездное небо также находится в нашем сознании, доказали наши современники, физиологи Джон О’Киф и супруги Мэй Бритт и Эдвард Мозер. Они нашли нейроны, отвечающие за саму идею пространства. За это открытие им была присуждена 6 октября 2014 года Нобелевская премия по физиологии и медицине.

Древние индийцы знали о связи нашего сознания и Космоса давным-давно, интуитивно и осознанно ощущали эту связь как близкую и родную. Помогла им в этом ментальная медитация, позволившая вывести из дремоты или спячки некоторые участки мозга. Обнаруженное соответствие между человеком и Космосом явилось первым шагом к провозглашению ими универсального нравственного закона, регулирующего как жизнь человеческую, так и жизнь космическую. Другими словами, мозг — орган разума.

Знаменитый древнегреческий целитель и врач, отец европейской медицины Гиппократ (ок. 460 г. — между 377 и 356 гг. до н. э.), современник Гаутамы Будды, пришел к тому же самому выводу: «Люди должны знать, что из мозга, и только из мозга, возникают наши удовольствия, радости, смех и шутки, точно так же, как и наши горести, боль, печаль и слезы, с помощью мозга мы думаем, видим, слышим, отличаем уродливое от красивого, плохое от хорошего, приятное от неприятного (…) Надо знать, что огорчения, печаль, недовольства и жалобы происходят из мозга. Из-за него мы становимся безумными, нас охватывают тревога и страхи либо ночью, либо с наступлением дня; в нем лежат причины бессонницы и лунатизма, невозможности собраться с мыслями, забывчивости и необычного поведения»[341].

Великий Гиппократ вслед за Буддой почти теми же словами, что и древнеиндийский мудрец, обозначил источник человеческих эмоций. Правда, он усомнился бы в бесспорности идеи считать видимый и ощущаемый чувствами мир, то есть все сущее, иллюзорным, своего рода подменой и подделкой реальной действительности. Думаю, что эта мысль объявлять существующее несуществующим, миражом, показалась бы ему маловразумительной. Более вероятно, что он принял бы буддийский взгляд на человека как на тварное, дикое и хищное существо, требующее обуздания путем постоянной, длительной и неторопливой, а главное — ненасильственной дрессировки. Убежден, что Гиппократ, как и Будда, полагал, что человеческий ум в силу своих ограниченных знаний законов природы воспринимает окружающий мир не таким, каков он есть на самом деле. Согласился бы и с тем, что мир непрестанных рождений, смертей и новых рождений находится в состоянии постоянного страдания и сиюминутен во всех своих проявлениях и проживаемых мгновениях. Здесь приходит на память известная поэтическая строка, сокращенная А. Н. Радищевым всего-то на одно слово, из поэмы Василия Тредиаков-ского «Телемахида, или Странствие Телемаха, сына Одиссеева». Русский писатель взял ее эпиграфом к знаменитой в свое время книге «Путешествие из Петербурга в Москву».