Будь со мной - [4]

глазами, а потом с такой вот миной требовать объяснений! Можно подумать, его

волнует то, как я выгляжу.

- Этому есть вполне адекватные причины, - спокойно начала я, но Максим

Георгиевич прервал меня движением руки.

Мои глаза расширились. Это что еще за царские замашки!

- Сколько вам полных лет, Александра Юрьевна?

- Двадцать один, - не понимая куда он клонит, ответила я.

- Хм. И когда вы решили, что способны дать что-то детям?

Я сглотнула. Он ставит под сомнение мою профпригодность?

- Максим Георгиевич, к чему все эти вопросы? Разве я…

- Не торопитесь, Александра Юрьевна, - как-то уж очень мягко предостерег он. - Я

лишь хочу выяснить, с каких пор учителя, уверенные в том, что способны обучать и

направлять детей от шести до одиннадцати лет, считают возможным подобный

внешний вид, - он указал взглядом в сторону моей просвечивающейся груди,

которая уже находилась под надежным укрытием все еще немного влажного

пиджака. - Не говоря уже об опоздании, что я лично считаю неприемлемым для

профессионала. А именно профессионалы, я надеюсь, работают в этой школе.

Я была наслышана об этом его пунктике. Все в школе знали, что пунктуальность

наш директор ценит прежде всего. Но чтобы вот так, не разобравшись, спускать

собак на молоденькую учительницу? Дисциплина - дисциплиной, но есть ведь и

человеческие качества, такие как милосердие, понимание, человечность наконец.

Да, он - руководитель, и следить за порядком в таком огромном и серьезном

учреждении, как школа, требует твердости, но не бескомпромиссности.

- Раз уж вам нечего сказать в свое оправдание, - вновь склонился он над своими

бумагами, - то я вынужден…

- Я опоздала на педсовет, - перебила я его, слегка повысив голос, - потому что

какой-то урод на супернавороченной тачке окатил меня водой из лужи. С головы

до ног. Я - достаточно не скандальный, даже миролюбивый человек, в чем вы

можете убедиться, прочитав мое дело. Но поверьте, если бы этот чертов гонщик,

возомнивший себя участником Формулы-1, стоял сейчас передо мной, я, не

задумываясь, выцарапала бы ему глаза и переломала руки и ноги, чтобы впредь

ему было неповадно носиться по городу и портить одежду в купе с нервами

случайных прохожих.

Я выпалила это на одном дыхании, не до конца осознавая, чем чревата может

оказаться для меня подобная выходка. Мне лишь хотелось, чтобы человек,

сидящий напротив меня - пусть и являющийся моим работодателем и несомненно

чертовски привлекательным мужчиной - снизошел бы наконец до простых

человеческих чувств. Таких, как... гнев, например.

Максим Георгиевич выпрямился, как-то странно сощурив глаза. Затем резко встал

и подошел к окну.

- Вы не о ней? - спросил он, указывая взглядом куда-то на улицу.

Что он имеет в виду?

Я неуверенно встала из-за стола и, приблизившись, выглянула в окно. И

остолбенела. На школьной парковке стоял тот самый белый "ягуар", который…

Я подняла ничего не понимающий взгляд на Максима Георгиевича. Он криво

усмехнулся.

- Судя по всему, именно я - тот урод, кому вы так жаждете переломать руки и ноги.

Вот черт!

Однако я выдержала его насмешливый взгляд. И ни один мускул не дрогнул на

моем лице, когда я произнесла:

- Что ж, в таком случае, надеюсь, вопрос исчерпан. Всего хорошего, Максим

Георгиевич.

И я вышла - красная от с трудом сдерживаемого гнева. И клокочущего в груди

хохота.

ГЛАВА 2

ДЕНЬ УЧИТЕЛЯ

Как жаль, что нам не быть вдвоём,

Как грустно, что не повторится,

Что в сердце мне не жить твоём,

Что рано улетели птицы.

И больше песен не споём,

Как жаль, что нам не быть вдвоём.

Татьяна Буланова "Как жаль"

Подготовка к Дню Учителя была в самом разгаре.

Инна Эдуардовна вновь настояла, чтобы я спела - в середине программы и в конце.

Я дипломатично согласилась: так как уже думала об этом и припасла небольшой

сюрприз для Натальи Дмитриевны и музыкальный подарок - учащимся 11 "А"

класса (именно им в этом году выпала честь готовить праздничную программу).

Инна Эдуардовна, в свою очередь, собиралась исполнить песню из кинофильма

"Семнадцать мгновений весны" "Где-то далеко". А вечером, после концерта, весь

наш коллектив отправлялся в ресторан - щедрый жест Максима Георгиевича.

Платил он из собственного кармана.

За несколько дней до праздника я забежала в ближайший бутик женской одежды

и скрепя сердце купила черное платье-футляр без рукавов, с широким кожаным

поясом на талии и туфли-лодочки в тон. Оправдывала я свое транжирство тем, что

мудрое инвестирование - это и есть экономия. Не буду же я вечно донашивать

одежду сестры. Взрослеть уже пора и хоть иногда баловать себя обновками. И все

же - на душе скребли кошки. Денег было жалко неимоверно.

Но когда я надела новое платье и увидела глаза Пашки, все мои сомнения тут же

рассеялись.

"Брешь в заначке закрою позже, - уговаривала я себя. - Может начну

подрабатывать репетитором. Какая-никакая копейка. Или..."

- Какая же ты у меня красавица! - прервал мои размышления восторженный голос