Будь моей и умри - [12]

Я поинтересовался, откуда у него такие новости.

Он сунул руку в карман плаща и вынул оттуда сложенную записку. Разгладив на ладони, протянул ее мне.

Это был листок с монограммой Миллета. Наискосок рукой Миллета было написано: "Шерри и я улетели в Лас-Вегас, чтобы пожениться. Огонь в камине пусть продолжает гореть. Вернусь через два или три дня. Во всяком случае, надеюсь. Стив". Я вернул Глэду письмо.

– Мне очень жаль, Пол, но, честно говоря, брачные грешки Миллета меня не интересуют. Ну совсем ни капельки.

– Меня тоже не интересуют, – сознался он. – Зато меня интересуют мои деньги. Деньги, которые мне задолжали. – Его наманикюренные пальцы забарабанили по поверхности письменного стола. Коренастая горилла глубоко вздохнула. Фрэнк с непонятной надеждой посмотрел в мою сторону. – Я хочу действовать наверняка, – продолжал Глэд. – Я хочу быть уверенным, что студия продлит контракт с Миллетом. – Он рассмеялся. Смех его оказался еще более холодным, чем ухмылка. – Моя мягкость позволила Миллету продолжать игру до пятидесяти тысяч.

Пол был таким же мягким, как железобетон. Он снова кашлянул.

– И я хочу получить свои деньги.

– Если бы мне кто-нибудь задолжал пятьдесят тысяч, я бы тоже хотел получить их обратно. Но почему вы обращаетесь ко мне?

– Потому что это вы на побегушках у "Консолидейтед Пикчерз". И если ваши нерадивые мальчики и девочки испачкают себе штанишки, вы обязаны посоветовать им, как вести себя дальше. – Он сжатым кулаком стукнул по крышке письменного стола. – Итак, выкладывайте! Зачем вам звонил Миллет сегодня ночью?

Я взглянул сперва на Глэда, потом на его обезьян. То, чего он добивается от меня, будет в самом скором времени напечатано в газетах. Правда, у меня всегда аллергия к людям, которые хотят надавить на меня, к чему-нибудь принудить. Тем не менее я ответил:

– Ну, хорошо. Почему бы мне вам этого не сказать. – И рассказал ему всю историю, включая даже залог, выплаченный Миллетом.

У Глэда явно полегчало на сердце.

– Так вот в чем дело! Он задавил женщину в дождь. Но ведь такое может случиться даже с трезвым!

– Однако Стив не был трезвым.

– Ну и что? Судя по вашему рассказу, легавые не смогут этого выяснить. А после всего того, что он сделал для студии, она ему не откажет в продлении контракта из-за такой мелочи.

Я предоставил ему мечтать сколько его душе угодно.

Глэд повторил:

– Так вот, значит, в чем дело... – Он направился к двери, но потом обернулся. – Мне жаль, что все так случилось, Джонни. Я имею в виду утреннюю сцену. Действительно жалею.

Я лишь рассмеялся в ответ. Глэд пожал плечами и открыл дверь. Обе его гориллы последовали за ним. Фрэнк на какое-то мгновение остановился в дверях и посмотрел на меня. Потом сжал руку в кулак и с силой стукнул по косяку двери. Этот выпад не произвел на меня никакого впечатления.

В корреспонденции не было ничего важного. Я лишь отделил рекламные проспекты от счетов. После этого снова позвонил в полицию. Эл Кинли был еще там и сразу начал жаловаться, что я мешаю ему подремать.

– Есть новости? – поинтересовался я.

– Мои люди все еще ищут, но по-прежнему без успеха. В начале я думал, что у Миллета дела плохи, но теперь начинаю думать, что он все это выдумал. Мои люди поищут еще часок, а потом я отправлюсь спать. Сколько Миллет выпил, Джонни?

– Меня рядом с ним не было, – ответил я уклончиво.

Кинли едко высказался по поводу бывших работников полиции, которые продались киностудии.

– Такое может случиться только у вас! – парировал я и повесил трубку.

После этого сделал то, что давно уже должен был сделать. Я позвонил Питу Фланнери, работавшему в отделе по розыску пропавших. Он буквально оглушил меня своим зычным голосом. Я четко представил его себе, словно он сидел по другую сторону моего письменного стола, – коренастый, с непроницаемым лицом, активный, держа в кулаке телефонную трубку, словно это не телефон, а меч. В полиции он работает уже восемнадцать лет.

– Да, да, – пролаял он в трубку. – Вот у меня три заявления о пропавших без вести. И все – женщины.

После этого он дал мне их имена и адреса. Первую звали миссис Грейс, и она жила в Алмеде. Потом шла Бессон Смап с Гарвардского бульвара. Третьей пропавшей была Лаура Джин Джонс. Жила она в Северном Голливуде. Дал мне Фланнери и описания этих женщин.

– Вы не знаете, был ли у кого-нибудь черно-белый терьер? – осведомился я.

– Об этом надо спрашивать в обществе по охране животных. А у нас здесь отдел, занимающийся пропавшими без вести.

Сперва я зашел к миссис Грейс. Дверь открыла брюнетка не первой свежести. У нее был маленький рот и большие синяки под глазами. Халат лишь слегка прикрывал ее округлости.

– Я пришел по поводу миссис Грейс, – сказал я.

Она кивнула.

– Вы из полиции? А я и есть миссис Грейс, и все дело глупо и абсурдно.

Я выжидательно посмотрел на нее и промолчал.

Она открыла дверь пошире.

– Еще никогда ни один человек не делал так много глупостей.

– О ком это вы?

– Разумеется, о своем муже, – Она теребила пояс короткого халатика. – Теперь понимаете?

– Нет, – сознался я.

Французская булавка, на которой держались полы, раскрылась, и миссис Грейс не слишком торопливо старалась снова ее застегнуть.