В низинах дельты Луизианы стояла удушающая жара, неподвижная и влажная. В необозримом зеленом пространстве слышно было только урчание моторов, мчавшихся с наибольшей возможной скоростью, да скрежет механизмов, работающих у нефтяных скважин. Неожиданно раздались два выстрела... Они были произведены из плантации тростника частного владения Лакосты. Пуля пролетела, не причинив никакого вреда, сквозь опущенные стекла в дверцах машины.
На руках Хенни звякнули наручники, когда он беспокойно задвигался на своем месте.
– Господи Иисусе, – прошептал молодой негр.
Латур остановил машину и вынул свой револьвер. Ни малейшей цели на горизонте. Ничего, кроме тростника, зеленого и совершенно неподвижного, и шести или семи метров черной болотной воды между магистралью и его зарослями.
Больше выстрелов не последовало. Невидимый стрелок боялся стрелять, чтобы не выдать своего местоположения. Да, была большая разница, стрелять ли по проезжающей мимо машине или в человека, бывшего настороже и имеющего в руке револьвер, с которым он обращался мастерски.
Хенни немного пришел в себя.
– Пуля пролетела очень близко, – заметил он.
Взгляд Латура перешел с его пленника на трещину в стекле.
– Немного слишком близко, – сухим тоном возразил он.
Латур был высоким темноволосым мужчиной, лет тридцати, французского происхождения. Ему казалось, что он сидит в луже пота. Капли пота стекали на его подбородок и падали на руль. Его машина, его белый полотняный костюм, весь помятый, его пленник – все это распространяло неприятный запах тайной, обнаруженной им, перегонки спиртного. Тени от предметов на земле удлинялись. Наступала ночь.
Латур колебался, стоит ли ему перейти через эту черную воду между дорогой и плантацией тростника, и решил, что это будет глупо с его стороны. Невидимый стрелок держит его под прицелом, и в третий раз он не промахнется. Латур глубоко вздохнул. Это было уже в третий раз за пятнадцать дней. И никому не приятно знать, что кто-то жаждет его убить. Хенни спросил его:
– Что вы собираетесь делать?
Латур пожал плечами.
– Я ничего не могу сделать.
Не спуская глаз с зарослей тростника, он стал шарить ногой по резиновому коврику и в конце концов обнаружил деформированную пулю, которая разбилась о стекло. Металл был теплым. Обе пули были выпущены из карабинов калибра 30. А в Френч Байу эти пушки были столь же распространены, как нефтяные скважины. На каждой плантации была по меньшей мере одна, а также в хижинах фермеров. С полузакрытыми глазами Латур уронил маленький кусочек свинца в карманчик своей рубашки, на которой был прикреплен значок помощника шерифа, и немедленно направил машину снова в сторону Френч Байу. Он не переставал следить в зеркальце за тростниковыми зарослями, пока поворот дороги не заставил потерять их из виду.
Рядом с ним молодой негр прочистил горло.
– Это, должно быть, кто-то, кто вас не очень любит.
– Похоже на то, – согласился Латур.
Хенни продолжал:
– Я лично буду вас очень любить. Даже до такой степени, что предложу вам пятьдесят долларов, чтобы вы зачеркнули мое дело и дали возможность убежать.
Латуру было жарко. Он очень устал и был обеспокоен.
– Нет, – сказал он. – Это мое последнее слово.
Негр был огорчен.
– Шериф Велич и мастер Мулен воспринимают это не так. Они всегда готовы урегулировать дело, они...
– Тогда устраивай свои дела с шерифом или с первым помощником.
Они уже миновали заросли тростника и болото, и Латур мог вдыхать свежий воздух с мексиканского берега и горьковатый запах тины. Было уже совершенно темно: можно было подумать, что на землю накинули черное покрывало, жаркое и влажное. Но тут же засверкали огни мотелей и кемпингов для туристов, оповещающие о том, что они въехали на территорию города. Латур замедлил ход, чтобы не превышать установленную скорость, поэтому ему пришлось остановиться, чтобы пропустить огромные грузовики, наполненные трубами, строевым лесом и другими материалами, нужными для строительства нового порта.
Даже сегодня, два года спустя после возвращения, Латур с трудом узнавал знакомый с детства пейзаж и вспоминал Френч Байу, каким он был когда-то.
Несколько величественных плантаций на берегу, поместий плантаторов, длинный ряд рыбацких хижин и охотничьих домиков на сваях вдоль бухты, темная полоса леса, рыбный базар, кафе Джо Португальца, заправочная станция старого Мариньи и коробка Марии Салоп, которая предлагала, кроме обычных развлечений, еще и удовольствия более интимные.
Когда он был еще ребенком и даже уже молодым человеком, жителям Френч Байу чтобы что-то купить приходилось проделывать долгий путь до Нового Орлеана, но обнаружение нефти, даже только вдоль берега, все изменило. Теперь Френч Байу стал настоящим городом. Новые конструкции, принадлежащие нефтяной компании и отдельным предпринимателям, простирались на километры. Старый магазин казался маленькой лавочкой посреди трех дюжин больших магазинов, торгующих всем, начиная от цыплят и кончая телевизорами с большими экранами.
Джо пришлось увеличить свое заведение и приобрести солидную лицензию, чтобы оградить себя от конкуренции новых баров и ночных коробок. Одна организация из Нового Орлеана, которая раньше совсем не интересовалась заправочными пунктами, приобрела помещение старого Мариньи. Что касается Марии Салоп, она умерла, покинутая своими клиентами, которые перешли к ее более молодым коллегам и которые заставляли платить им дороже.
