Буало-Нарсежак. Том 3. Та, которой не стало. Волчицы. Куклы. - [19]

— Все удовольствие обойдется вам тысяч в двадцать. Вы правильно сделали, что предупредили меня. Давно пора этим заняться. Иначе в один прекрасный день все это обрушилось бы вашей супруге на голову… Да что с вами, господин Равинель? На вас лица нет!

— Нет, ничего… Устал… Всю ночь за рулем!

Гутр что-то замерял, что-то записывал на конверте большим плоским карандашом.

— Так, завтра у нас воскресенье… В понедельник я работаю у Веруди… Вот! Вторник. Я пришлю вам плотника во вторник. Госпожа Равинель будет дома?

— Не знаю, — промямлил Равинель. — Думаю, да… Хотя, пожалуй, нет… Ну, в общем, это зависит от… Я дам вам знать, хорошо?

— Как вам будет угодно.

Больше всего Равинелю сейчас хотелось лечь в постель, закрыть глаза и собраться с мыслями. Следовало что-то сделать, понять и наконец что-то предпринять. Это же невероятно! Немыслимо! Тем временем папаша Гутр набил табаком свою трубочку, наклонился к грядке с салатом, потом принялся рассматривать грушевые деревья, неодобрительно покачивая головой.

— Вы их никогда не окуриваете дымом?.. А зря… Вчера Шодрон мне рассказывал… Нет, не вчера… Это было в четверг… Да нет же, правильно, вчера…

Равинель готов был уже кусать себе кулаки, кричать, умолять Гутра, чтобы он наконец ушел.

— Продолжайте, папаша Гутр. Я иду следом за вами.

Ему было просто необходимо вернуться в этот абсолютно пустой сарай, еще раз все осмотреть. Бывают ведь галлюцинации, когда видишь то, чего на самом деле нет. Как знать, может, бывают и галлюцинации с обратным эффектом? Когда не видишь того, что должен видеть. Да нет же! Ведь это вовсе не сон. Косой луч уже не греющего солнца касается края мостков, высвечивая все дно до мельчайших подробностей. Камни на прежних местах. Можно подумать, они оставили труп в другом сарае, как две капли воды похожем на этот, но расположенном в другом месте, где-то в стране кошмаров, дороги куда не знает никто. Этот проклятый папаша Гутр уже, должно быть, заждался его… Весь в поту, Равинель пошел по аллее. Гутр ждал его на кухне. О Боже! Он сидел на стуле, положив свою кепку на стол возле себя, и перебирал какие-то бумаги, постоянно слюнявя большой палец.

— Располагайтесь, господин Равинель. Я вот о чем подумал. Я предложил вам шифер, а наверное, лучше будет покрыть крышу гофрированным железом…

Равинель вдруг вспомнил об обещанном мюскаде. Черт побери! Вот почему он не уходит!

— Минутку, папаша Гутр. Я только спущусь в погреб.

Надо скорей угостить его вином, и тогда он наконец уберется восвояси. А если нет? Равинель сжимал кулаки. Его буквально колотила дрожь от сильнейшего волнения. У двери погреба он остановился, охваченный странной мыслью. Погреб!.. Но с какой стати Мирей оказалась бы вдруг в погребе? Что за идиотская мысль! Он включил свет. Разумеется, в погребе никого. Равинель не стал здесь задерживаться. Выхватил бутылку из ящика и быстро поднялся наверх. Он ничего не мог с собой поделать: громко хлопнул дверцами буфета, доставая стаканы, едва не разбил бутылку о край стола. Руки совершенно его не слушались. Вытаскивая пробку, он чуть не расколол горлышко.

— Наливайте вы, папаша Гутр. У меня руки дрожат… Знаете, восемь часов за рулем…

— Да, такое вино грех пролить, — сказал Гутр, глаза которого загорелись при виде бутылки.

Медленно, с видом знатока он наполнил два стакана и встал, воздавая должное качеству вина.

— За ваше здоровье, господин Равинель! И за здоровье вашей супруги… Надеюсь, ваш шурин пребывает в добром здравии. Хотя с этой слякотью… Вот меня, например, мучают боли в ноге…

Равинель залпом выпил свой стакан, налил еще один, снова опустошил его, налил третий…

— Вот и правильно, — одобрил Гутр. — Сразу видно, что у вас крепкая голова.

— Когда я устаю, вино помогает мне прийти в форму.

— О! Такое вино оживит даже мертвеца, — кивнул Гутр.

Равинелю пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. На этот раз голова у него кружилась не на шутку.

— Папаша Гутр, я извиняюсь, но мне необходимо… У меня все время расписано по минутам… С вами приятно поболтать, но…

Гутр надел свою кепку.

— Конечно, конечно. Я исчезаю. Да и на стройке меня заждались. Без меня они ведь не начнут работать.

Он взял бутылку и, наклонив ее, прочитал надпись на этикетке: «Мюскаде высшего качества — Басс-Гулен».

— Славное винцо. Поздравьте от меня того, кто его сделал, господин Равинель. Он настоящий специалист, уж поверьте знатоку!

На пороге они еще раз обменялись любезностями, и Равинель наконец закрыл дверь, запер ее на ключ, дотащился до кухни и допил остатки вина прямо из бутылки. «Это просто невероятно!» прошептал он. Голова у него оставалась совершенно ясной, но он чувствовал себя как во сне: ты видишь дверь, трогаешь ее, понимаешь, что она действительно существует, но тем не менее проходишь сквозь нее, ощущая всем телом ее твердость, и считаешь это совершенно нормальным. Будильник на камине неторопливо тикал, напоминая ему другой будильник — тот, что стоял в столовой там, в Нанте.

— Невероятно!

Равинель поднялся, прошел в столовую. Сумочка Мирей по-прежнему лежала тут. В коридоре то же самое: и пальто, и шляпка висели на вешалке. Он поднялся на второй этаж. Дом был пуст, абсолютно пуст и безмолвен. Только сейчас Равинель заметил, что держит пустую бутылку за горлышко, как дубинку. Страх пронизывал все его тело. Он тихонько поставил бутылку на пол, как будто отныне ему нельзя было производить ни малейшего шума. Он открыл свой секретер, стараясь не скрипнуть дверцей. Револьвер лежал на месте, завернутый в промасленную тряпку. Он вытер его, передернул затвор, досылая патрон в патронник. Послышался щелчок, и Равинель резко обернулся. Это сильнее его! Что он делает? Зачем ему этот револьвер? Разве призрака можно убить из револьвера? Он вздохнул, сунул револьвер в карман брюк. Может, это и смешно, но он почувствовал себя более уверенным. Он сел на кровать, уперся руками в колени. Что делать? Тела Мирей в ручье нет — это факт. Очевидность этого факта не оставляет места для сомнений. Тела нет ни в ручье, ни в сарае, ни в доме. Черт возьми! Он же забыл про гараж!