Брюллов - [21]
тогда очень были в моде эти стихи.
Скоро профессора совета стояли перед «Нарциссом», написанным Карлом Брюлло, поражались ни на каких «оригиналах» не подсмотренной искренности удивленного взгляда и жеста, мягкой женственности форм влюбленного в себя юноши, которой обернулось скульптурно-мускулистое тело натурщика, поражались обаянию пейзажа, в котором античность не списана была с образца, но жила (а где он, Брюлло, сроду из Петербурга не выезжавший, ее подглядел, угадал — неведомо), и вовсе не знали, что сказать про не предусмотренного программой улетающего прочь Амура — традиционного Амура, с крылышками, луком и колчаном, вдруг из-под кисти Брюлло вырвавшегося и как бы показывающего, что любовь к другим покидает того, кто любит лишь себя. Некоторые из наставников поворчали насчет новшеств и предосудительных фантазий, некоторые твердили, что тень дерева, упавшая на ногу юноши, противоречит правилам, но сколько ни повторяй про Амура, тень и правила, нельзя же было поставить в вину даровитейшему ученику, что вместо классного этюда он написал напитанную чувством картину, которая будила воображение зрителей, воскрешала в их памяти древний миф, а не бессчетно написанных натурщиков и не академическое собрание слепков. Вторую золотую медаль Брюлло получил.
На выставке 1820 года «Нарцисс» был представлен для всеобщего обозрения. В журнале «Сын Отечества» появилось «Письмо к издателю» с похвалами Карлу Брюлло. «Нарцисс его прекрасен в полной силе слова… — говорилось в „Письме“. — Посмотрите, как пристально Нарцисс любуется своей красотою; он едва дышит, он внимает ей; левою рукою, мнится, отводит он легкое дуновение ветерка, которое могло бы смутить зеркало потока… Талант и вкус молодого артиста заметны в каждой черте. Глядя на его работу, я думал сам в себе: сколько Нарциссов есть у нас перед глазами…» И подпись: «А-ръ Б-ж-въ» — Александр Бестужев.
В тех же книгах журнала были помещены прибавления к поэме «Руслан и Людмила», сочинитель которой только что отправился в ссылку, и обращенные к Пушкину стихи Федора Глинки. Венчали стихи такие строки:
Совет, хотя и пожаловал «Нарцисса» медалью, в академическое собрание его не взял. Карл Брюлло — один и единственный, прочим же академистам не годится дописывать фигуры и класть тени, отступая от программы и правил. Решено было назначить «Нарцисса» к свободной продаже. По просьбе профессора Андрея Ивановича Иванова картину приобрел его знакомый — состоятельный чиновник. Андрей Иванович рассчитывал скопить со временем необходимую сумму и перекупить у него полотно.
16 сентября 1821 года день выдался ветреный. Оленин приказал господам членам совета без десяти минут двенадцать собираться внизу у парадной лестницы. Министра ждали к полудню. Без пяти двенадцать Оленин в парадном мундире, при всех отличиях спустился в нижний вестибюль и послал служителя выйти посмотреть, не едет ли министр, — Алексей Николаевич опасался долго быть на ветру. Служитель распахнул дверь и застыл в почтении: в дверях, словно того и ждал, стоял министр, князь Голицин. Оленин ругнул про себя свою проклятую пунктуальность и, стуча каблучками, побежал навстречу. Нехорошо получилось: надо было снаружи встречать. Но князь Голицин, Александр Николаевич, был любезен необыкновенно, протянул для пожатия пухлые, бескостные пальцы и улыбался, слегка подняв уголки тонких, иронических губ. В высочайшем манифесте, несколько лет назад оглашенном, говорилось, что основа истинного просвещения есть христианское благочестие, министерство просвещения сделалось также министерством духовных дел. Голицин до той поры исполнял должность обер-прокурора священного синода. Товарищ детских игр государя, он неизменно пользовался его доверенностью.
Поднялись по парадной лестнице: министр, ступенькой ниже Оленин, следом, отставая на несколько шагов, члены совета. Голицин спросил, кому нынешний год досталась золотая медаль первого достоинства. Оленин отвечал, что воспитаннику Брюлло Карлу. Голицин вспомнил: не тому ли, что имел счастье изобразить великодушие государя? И пожелал посмотреть исполненную Брюлло выпускную программу. Программа называлась: «Явление Аврааму у дуба мамврийского трех ангелов». Столетний Авраам радушно принимал необычных гостей, явившихся возвестить ему о рождении у него сына. Ангелы, казавшиеся прозрачными, сидели под дубом, от них исходило сияние. Раб, коленопреклоненный, омывал им ноги.
Оленин послал за Брюлло. Карл, запыхавшись, прибежал из зала, где в ожидании торжественного акта собрались воспитанники; сшитый к выпуску мундир был узковат, от этого Карл животом, боками чувствовал свою полноту. Министр и президент стояли перед его картиной. Оленин просил князя обратить внимание на красный плащ Авраама и мускулистую спину раба, кои противопоставлены эфирности ангелов и вместе подчеркивают ее. Карл подошел, почтительно поклонился и встал справа от картины. Глядя на министра, он думал, что полным людям не следует носить узкие брюки: круглый живот на тонких ножках — смешно. Князь спросил Карла, какую мысль он желал передать в картине. Карл собрался ответить, что больше думал о чувстве, которое оживило бы заданный сюжет, но, опять поклонившись, сказал только, что мысль была задана программой. Министр поучительно поднял пухлый, совершенно женский палец, перехваченный перстнем с таинственным черным камнем, и стал объяснять, что, поскольку явление трех ангелов выражает понятие Троицы, следует уяснить сущность носителя откровения. Карл слушал, склонив голову…
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.
Владимир Иванович Даль (1801–1872) был человеком необычной судьбы. Имя его встретишь в учебниках русской литературы и трудах по фольклористике, в книгах по этнографии и по истории медицины, даже в руководствах по военно-инженерному делу. Но для нас В. И. Даль прежде всего создатель знаменитого и в своем роде непревзойденного «Толкового словаря живого великорусского языка». «Я полезу на нож за правду, за отечество, за Русское слово, язык», — говорил Владимир Иванович. Познакомьтесь с удивительной жизнью этого человека, и вы ему поверите. Повесть уже издавалась в 1966 году и хорошо встречена читателями.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Выпуск из ЖЗЛ посвящен великому русскому врачу, хирургу Николаю Ивановичу Пирогову (1810-1881). Практикующий хирург, участник трагической Крымской войны, основатель российской школы военно-полевой хирургии, профессор, бунтарь, так, наверное, немногими словами можно описать жизненный путь Пирогова.Великий хирург, никогда не устававший учиться, искать новое, с гордостью за своих потомков вошел бы сегодняшнюю лабораторию или операционную. Эта гордость была бы тем более законна, что в хирургии восторжествовали идеи, за которые он боролся всю жизнь.Вступительная статья Б.
Книга посвящена одному из популярных художников-передвижников — Н. А. Ярошенко, автору широко известной картины «Всюду жизнь». Особое место уделяется «кружку» Ярошенко, сыгравшему значительную роль среди прогрессивной творческой интеллигенции 70–80-х годов прошлого века.
Книга о писателе, ученом, великом подвижнике Владимире Ивановиче Дале, итогом жизни которого было создание ««Толкового словаря живого великорусского языка». Книга адресована школьникам среднего и старшего возраста.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.