Брунгильда и любовь (из жизни евролюдей) - [10]

Это справедливо? Да и разве способен немец приготовить такой дёнэр, какой готовят турки? Не способен. А жить без дёнэров

Германия уже не может. Привыкла.

Е в р о (Euro) – второе по частоте употребления слово в немецком языке (после Scheisse ). S c h e i s s e – самое употребляемое в немецком языке слово, означающее что-то вроде дерьма. Д ё н э р – та же шаурма, только турецкая.

В общем, сначала Брунгильда защищала интересы турок словом, а потом к делу перешла. То есть к Али. Который оказался на поверку далеко не турком. И вообще непонятно, кем он оказался. Может, он и не Али вовсе, а какой-нибудь Хабзи Мустафа. И откуда именно нелегально в

Дойчланд приехал, ни Брунгильда, ни эмиграционные службы догадаться не могли. Иногда он говорил “у нас в Пакистане”, иногда “мы, персы”, а как-то раз и вовсе проорал: “Чечне мир, Палестине слава, Аль-Каиде вива”. Правда, конфуз этот в глубоком сне с ним случился. После того, как Брунгильда измучила его до обморока и полного полового измождения, а еще раньше напоила коньяком с “Виагрой”, который пить мусульманам вера строго запрещает.

“Может, он здесь террористический акт готовит под прикрытием моей любви?” – стала думать после этих бессознательных криков Брунгильда.

И она была недалека от истины. Ощутив преступную деятельность Али на собственной шкуре.

Недели через три после того, как возникли у нее стойкие подозрения,

Брунгильда приехала домой в истерике. Али как раз у нее ошивался.

– Представляешь, – рыдала она на подлой его груди, – никто не пришел. Я своими глазами видела, как агент отправил тридцать два приглашения. И ни жены, ни детей покойного – никого. Это саботаж.

Это катастрофа.

Али начал ее успокаивать:

– Может, почта, – говорит, – что-нибудь напутала. Бывает.

– Почта? – продолжала рыдать Брунгильда. – Ты идиот? Как почта может напутать?

Тут Али не нашелся, что ответить. Потому что ответить ему было нечего.

В Германии самый главный стратегический объект – это почта. Если бы

Ленин делал свою революцию в Германии, ему не нужно было бы брать мосты и телеграф. Хватило бы одной почты. Без почты Германия в отсутствии противника безоговорочно капитулирует и сама на колени опустится. Так как в Германии все делается “реr Post”. По почте то есть. По почте идут счета, вызовы к чиновникам, по почте посылают письма адвокаты, врачи, домовладельцы, работодатели, полиция, школы, телефонные и авиакомпании. По почте покупают и продают товары в широком ассортименте, по почте идет деловая переписка между субъектами предпринимательской деятельности, банками, секретными объектами, частями Бундесвера, по почте идет все на свете.

Али – не Ленин и взять почту своими силами никак не мог. Но свести на нет ее титанические усилия по доставке корреспонденции адресатам

– вполне.

Правда, диверсия требовала соучастников. И для крупномасштабной акции искать их нужно было по всей стране. А столько энтузиастов найти не так просто. Чтобы люди откликнулись, они должны иметь убеждения. И должны быть очень злы. На всё и на всех. В частности, на немцев.

Такие люди в Германии, слава Богу, есть. Но у них же на лбу не написано, что они потенциальные мстители, и в телефонной книге против их фамилий никаких пометок не стоит. Что можно считать вопиющей недоработкой спецслужб.

Хорошо еще, что организатором Али оказался бестолковым. И наладить общегерманскую диверсионную сеть не смог. Может, средства ему не позволили. Почему-то же он звонил от Брунгильды, когда она уходила, а он как будто досыпать у нее в квартире оставался. Хотя, возможно, это он для конспирации звонил от нее, а не от себя или для других целей. Так или иначе, но Брунгильда, получив первый после знакомства с Али счет за телефон, чуть дар речи навсегда не потеряла.

А он сказал:

– Значит, твоя любовь – это миф и мираж, раз тебя такие мелочи волнуют.

– Ни хрена себе мелочи! Четыреста евро.

– Да отдам я тебе твои евро, – сказал Али. – Как только Аллах захочет, так я тебе их сразу и отдам. Запиши на мой счет.

В ответ на эту наглость Брунгильда смогла сказать только:

– Ты не в ресторане! – и всё.

Кажется, именно после этого разговора Али стал исчезать. Исчезнет и не появляется до вечера пятницы. В субботу опять исчезнет. Утром.

“Ну точно он террорист какой-нибудь”, – думала Брунгильда, и эта мысль страшно ее возбуждала, и она набрасывалась на Али, как только он появлялся, и мучила его подозрениями и ласками до седьмого пота.

Али же никуда не пропадал и не исчезал. Он, поняв, что в масштабах страны не тянет, решил провести диверсию в пределах одного отдельно взятого города Крайсбурга. И посмотреть, что из этого получится. Вот он и подыскивал в городе соучастников. Благодаря личным контактам и связям. Среди своих братьев по вере, видимо. А может, и русских подключил или алкоголиков из числа коренного населения. Кто его знает. Не пойман – не вор. И тем более не диверсант.

Нет, в конце-то концов его поймали, но он никого не выдал и все героически отрицал. Невзирая на то, что взяли его с прямыми уликами в руках.

А было это, значит, так. Город Крайсбург жил своей обычной городской жизнью. Транспорт ходил по расписанию, супермаркеты работали, больницы, кафе, музей и госучреждения – тоже. Работала, естественно, и почта. Работала как часы. Почта – это вообще последнее, что работает в Германии, как часы. И она перелопачивала горы самой всевозможной корреспонденции, доставляя ее по адресам в течение одного дня.