Бруклинский музей Нью-Йорк - [5]
В данном случае буквы венчаются изображением человеческой головы, тогда как их низ оформлен в виде ног. Таким образом, вся надпись символизирует человека. Она читается: «Слава, успех, власть, безопасность, счастье, забота, и долгих лет жизни владельцу». Строка в нижней части кувшина — вариант верхней: «Слава, успех, власть, счастье, безопасность, заступничество, и долгих лет жизни владельцу».
Этот замечательный предмет исламского прикладного искусства — верхняя часть так называемого хабба (хибба), сосуда для воды. Культ воды и сосудов для ее переноса и хранения в исламской культуре восходит к древнейшим традициям Востока. Ал-Кушайри (986-1072), хорасанский богослов, автор классического трактата «Послание о суфийском знании» выразительно писал: «Хубб (любовь) — производная от хибб (сосуд для воды), потому что он объемлет воду, и, когда он полон, здесь нет места для чего-то еще. Точно так же и в сердце, исполненном любви, нет места ни для чего, кроме возлюбленной».
Неглазурованные керамические сосуды использовались для охлаждения воды. Это их свойство было хорошо известно еще в месопотамской культуре, иными словами, такие емкости применялись с доисламских времен. Дошедшие до нас памятники являются невероятной редкостью, поскольку эти предметы созданы из очень хрупкого материала, и впору не сожалеть об утрате их фрагментов, как в данном случае, а радоваться тому, что сохранилось. Хаббы различаются по степени отделки и разнообразия орнамента. Данный искусно украшен изображением правителя, восседающего на ковре, его окружают вооруженные слуги и гарпии — мифические птицы с женскими головами, их хвосты венчают головы драконов. Фон этой сцене создают переплетения ветвей лозы и фантастические птицы. Подобный тип украшения характерен для многих памятников придворного искусства исламского мира в период Средневековья и встречается как в архитектурном декоре, так и в живописи.
Мухаммад Заман — крупнейший представитель так называемого европейского стиля в персидской живописи второй половины XVII века. Особенностью его манеры является ассимиляция достижений европейских мастеров своего времени, это очевидно как в технике, так и в выборе сюжетов. Даты рождения и смерти художника неизвестны. Отсутствие сведений о жизни Замана породило ряд легенд, в частности, что он уехал в Италию, сменил веру и вернулся на родину скорее европейцем, чем персом. Однако в результате последних исследований установлено, что автор Италию не посещал. Европейские сюжеты в его искусстве — плод знакомства с голландскими гравюрами. Творчество художника делится на две тематические части: работы на персидские сюжеты и копии с европейских произведений, среди которых — «Святая Троица», «Венера и купидон». Тема бруклинского рисунка нетипична для персидского искусства XVII столетия. Произведение невольно заставляет вспомнить А. Дюрера и сопоставить данный «Ирис» с его рисунками этого цветка, хранящимися в бременском Художественном музее и мадридском Эскориале.
Иранский принц Яхья родился в? 817 и был сорок третьим сыном каджарского правителя Фатх Али Шаха. В возрасте пяти лет (!) он был назначен губернатором провинции Гилян (область страны на юго-западном побережье Каспийского моря). На картине имя князя и его титул даны в картуше (декоративной рамке для надписей) в левом верхнем углу. Инкрустированные часы, лежащие на ковре, символизируют, что принц стал правителем «в добрый час» — благоприятное время, вычисленное придворными астрологами. Герой выглядит очень импозантно. Произведение не датировано, однако, поскольку Яхья изображен безбородым, с розовыми щеками и ему на вид 16–18 лет, оно могло быть написано в 1830-х. На принце корона с драгоценными украшениями, соответствующая его сану, на груди — орден Льва и Солнца. Это, безусловно, официальный портрет, какие обычно украшали дворцы. Они размещались в специальных высоких нишах над уровнем глаз посетителей, что подчеркивало высокий статус изображенного.
Эта плитка изображает четырех вельмож из окружения Насера ад-Дина (1831–1896), шаха из династии Каджаров, правившего 47 лет. Они стоят, готовые исполнить любое приказание правителя, в позе, предписанной придворным ритуалом того времени — руки сложены на поясе.
Подобные керамические плитки использовались для украшения помещений дворца или княжеского особняка. Бруклинский образец этого искусства свидетельствует о высоком уровне искусства мастеров керамики, достигнутом в каджарский период. Фигуры выполнены в технике гризайли, в которой используются исключительно оттенки черного, белого и серого. Герои «парят» на кобальтово-синем фоне с богатым цветочным орнаментом.
