Брошенная в бездну - [39]

Робко поглядев на своё отражение в зеркале, Назан подумала, что свекровь перестаралась, но решила не придавать этому значения. «Ведь она впервые в жизни дала понять, что считает меня человеком. Занялась вот моей внешностью, хочет, чтобы я стала красивее…» Назан чувствовала себя почти счастливой. Почти, потому что её не переставала тревожить мысль о Мазхаре. Но так хотелось верить, что всё теперь уладится, ведь свекровь так переменилась. Почему? Она не доискивалась причины, а просто радовалась…

Наконец Хаджер-ханым закончила свои манипуляции с лицом Назан. Отступив немного, она внимательно оглядела невестку и осталась довольна. По её мнению, Назан очень похорошела. Брови, глаза, губы, цвет лица – всё было превосходно. Теперь, думала Хаджер-ханым, жена сына вполне может потягаться с девицей из бара. Ей, правда, не хватало обаяния «той» – Назан была совершенно лишена кокетства и слишком уж проста в обращении. Но и это бы ещё ничего. Всё портил её пришибленный вид. Она держалась так, словно чувствовала за собой какую-то провинность…

Однако Хаджер-ханым решила не отступать от задуманного плана.

– Теперь каждый может сказать, что ты прехорошенькая, дитя моё. Разве другие женщины – жёны наших знакомых – красивее тебя? Нисколько не красивее, но зато много хитрее. Они умеют себя преподнести, только и всего. Да, – спохватилась Хаджер-ханым, – не забудь надеть перстень.

Назан густо покраснела. Ей было мучительно стыдно, ведь она едва не заподозрила Хаджер-ханым в воровстве!

Вся трепеща, она вышла из комнаты свекрови, достала заветный футляр и надела на палец бриллиантовый перстень. Любуясь блеском драгоценного камня, она радовалась, как малый ребёнок. Её потянуло к зеркалу. Действительно, свекровь немного перестаралась. Хорошо бы кое-где стереть лишнюю краску. Но она может рассердиться. Назан решила оставить всё как есть.

Она подошла к окну и раздвинула занавеску. На улице темным-темно. Под слабым светом уличного фонаря едва белел угол противоположного дома. Шумел дождь, и Назан, поёживаясь, села в кресло.

– Вот что, милая! – раздался за её спиной голос Хаджер-ханым. – Раз ты начала приводить себя в порядок, так нельзя оставаться в этом старом тряпье.

– Что же мне надеть? – беспомощно развела руками Назан.

– Опять я должна ломать себе голову! Надень синее бархатное платье, и всё. Да ещё принеси в комнату мангал – здесь очень холодно. Возьми у меня углей.

– Всё, всё сейчас же сделаю…

Назан схватила медный мангал, который она каждый день натирала лимоном до блеска, хотя обычно он стоял у кровати без употребления, и понесла его в комнату свекрови. Здесь действительно было много теплее, чем в спальне. Возвратясь назад с мангалом, полным горящих углей, она сбросила выцветшее ситцевое тряпьё и, как велела свекровь, нарядилась в синее бархатное платье. «Что поделаешь? – думала Назан, глядя на мерцавшие угли. – Видно, так уж заведено… А вдруг мужу всё это не понравится? – засомневалась она и тяжело опустилась в кресло. – Как говорится: захочешь подморгнуть, а чего доброго, и глаза лишишься.

Постепенно тепло, исходившее от мангала, одолело царивший в комнате холод. Стало уютней, и Назан вспомнила об амулете. Свекровь уже, наверно, легла. Но её нечего бояться, даже если она и войдёт… Ведь теперь ей всё известно. Она сама говорит, что женщина, которая хочет удержать мужа, не должна поступаться ничем!

Назан поднялась с кресла, сняла с вешалки пиджак мужа… Но тут её охватил смертельный страх. А вдруг он случайно нащупает амулет и спросит: «Кто зашил сюда эту дрянь?»

Назан вся дрожала и была готова отказаться от своей затеи. Но её точил червь сомнения. Разве любая женщина на её месте не поступила бы точно так же?

Вытащив из-за пазухи амулет, она повертела в руках пиджак и решила, что самым подходящим местом будет подкладное плечо, ближе к вороту. Слегка подпоров подкладку маленьким перочинным ножом, она вложила талисман, аккуратно расправила складки и зашила. «Вот и всё! Мазхар ни о чём не догадается. Да и забот у него столько…»

Пробило одиннадцать. Ещё удар – половина двенадцатого. Веки у неё отяжелели, голова склонилась на плечо. «Видно, муж не придёт домой и сегодня», – подумала она и задремала.

После полуночи, когда Мазхар и Жале выходили из бара, дождь стих. Небо усыпали яркие звёзды. Было очень заманчиво пройтись по умытым, опустевшим улицам.

– Восхитительная погода, не правда ли?

– Да, очень хорошо.

– А знаешь ли ты, чего мне сейчас хочется?

– Чего же?

– Гулять с тобой рука об руку, гулять до самого утра…

Жале засмеялась:

– И мне тоже. Но здесь это невозможно. Сохрани своё желание до Стамбула. Когда поедем туда…

– А ведь поедем, правда?

– Почему бы и нет? Разве это такая несбыточная мечта?

– Конечно! Но… Пройдёмся, Жале.

– Ты совсем голову потерял! – воскликнула Жале, озираясь вокруг. Поздние посетители бара, выходя на улицу, пялили на них глаза.

За ними вышел хозяин бара.

– Вы кого-нибудь ждёте?

– Да нет же! Я ей говорю, погода хорошая, пройдёмся, а она боится.

– Пошли! – решительно сказал хозяин бара и взял их под руки.

Сделав несколько шагов, он кликнул извозчика: