Бронза и кость - [5]

Грейс, не скрываясь, фыркнула.

- Когда это останавливало влюбленных?

- Влюбленных?! — Эми от возмущения даже отложила шитье. — Ты все-таки говоришь о покойной леди!

Перепалка грозила набрать обороты, но меня гораздо больше интересовали события в доме Кроуфордов, нежели мнение Эми и Грейс о делах сердечных, и я поспешила вклиниться:

- Вы знали леди Саффрон?

Старшая горничная и камеристка замолчали, выжидательно уставившись на меня. И я сказала ровно то, что от меня ждали с того момента, как я переступила порог Мангроув-парка:

- Я могу погадать на ее прошлое. Но мне нужно, чтобы вы рассказали о ней.

Грейс и Эми неуверенно переглянулись, и я поняла, что все-таки поторопилась. Да, им хотелось услышать, что в Мангроув-парке снова появилась ведьма, да еще из знаменитого рода Блайт, — но обсуждать господ слуги пока опасались. Я для них еще была чужой, и прощупывать границы дозволенного не стоило.

- Хотя… — я с показным смятением потеребила ремешок сумочки. — Думаю, расследованием гибели самой леди Саффрон занимаются лучшие люди. Было бы неуместно ставить под сомнение их работу. Мне не следовало предлагать.

Грейс заметно расслабилась, но Эми по-прежнему выглядела настороженной, и я с показным смущением опустила взгляд.

- А на чем ты гадаешь? — вполне дружелюбно спросила Грейс, и я с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться: рыбка-то все равно на крючке! — Кофейная гуща, карты?..

- На символах, — обтекаемо сформулировала я и достала из сумочки плотный матерчатый мешочек. От движения внутри загремело — суховато, тихо и мелодично. — Хочешь попробовать?

Эми поджала губы, но неосознанно подалась вперед, выдавая интерес. Грейс и вовсе превратилась в одно большое ухо, и я позволила себе улыбнуться уголками губ.

- Загадай про себя один основной вопрос и два дополнительных, которые помогут разобраться с первым, — подсказала я, ослабив тонкий черный шнурок, продетый в горловину мешочка. — Например, если главный вопрос: «Кем будет мой суженый?» — то дополнительными могут быть: «Когда я его встречу?» и «Где мы познакомимся?». Но не говори ничего вслух. Готова?

Грейс азартно кивнула и подвинула свой стул ближе. Я протянула ей мешочек.

- Повтори про себя основной вопрос и вытяни один символ, — велела я.

Старшая горничная послушно запустила руку в мешочек и едва заметно вздрогнула. Эми, пристально наблюдавшая за подругой, дернулась куда сильнее, словно это под ее пальцами вдруг оказалась теплая гладкость гадального глифа.

В напряженной тишине Грейс выложила на выскобленные доски стола первый символ и поспешно отдернула руку.

В кругу света от распахнутого окна гадальная фишка казалась розовато-бежевой. Она словно вбирала в себя солнечные лучи, но не просвечивала, как тонкий дорогой шелк или драгоценная кость, и одного этого контраста — жизнерадостного золотистого сияния и едва ощутимого дыхания ювелирно обработанной смерти — хватило бы, чтобы невольные зрители перестали сомневаться в моих способностях.

Но я благосклонно кивнула и перевернула фишку, позволив во всех подробностях рассмотреть нанесенный на обратной стороне рисунок. Тонкие линии и глубокие насечки перекрывали друг друга, мельтешили перед глазами, и казалось, что никакого смысла в них нет, — но стоило только отвести взгляд, разочаровавшись в мистике, как боковое зрение улавливало движение. Хаотичные черточки вдруг складывались в общую картину: бугристая шкура, длинные челюсти, сплошь усеянные криво изогнутыми зубами, шипастый хвост, маскирующийся в густой болотной траве…

- Имох, — прокомментировала я, выдержав паузу. — Охотящийся крокодил. Означает затаенную опасность, связанную, в первую очередь, со всем оккультным и потусторонним, либо с подавленными чувствами и сомнениями.

- Я… — неуверенно начала Грейс, не отрывая взгляда от фишки, но я поспешила ее прервать:

- Не говори мне, что загадала! Повтори про себя первый дополнительный вопрос и тяни следующий символ.

Грейс заторможенно кивнула и снова запустила руку в мешочек, не рискуя отворачиваться от лежащей на столе фишки. Под прямым взглядом Имох снова затаился, рассеявшись в беспорядочные насечки, но ощущение назревающей опасности никуда не делось, и казалось, будто откуда-то из болотных зарослей за опрометчивой добычей наблюдают хищные желтовато-зеленые глаза с тонким вертикальным зрачком.

После такого ошеломляющего начала следующая фишка особого впечатления не произвела. На ровной розовато-бежевой поверхности были хаотично нанесены мелкие неглубокие точки, и только под определенным углом они складывались в знакомые созвездия.

- Акхабал, — расшифровала я. — Ночь. Означает связь с потусторонним, разговоры с мертвыми, внезапность и познание.

Грейс неловко передернула плечами, словно хотела поскорее избавиться от мурашек, и на третий раз потянулась к мешочку без напоминаний.

Последний символ лег на стол чуть в стороне от пятна солнечного света, и в тени острая собачья морда на фишке отчего-то показалась еще более зловещей и хищной, чем затаившийся в прибрежных зарослях Имох.

- Т’зиль, — негромко произнесла я. — Желтая собака. Спутник, проводник и защитник, если отнестись к ней с почтением, и безжалостный зверь, способный отобрать все жизненные силы, если не выказать ей должного уважения.