Броневые отвалы - [7]
За несколько зим потопили скамейки, топчаны, забор.
Жили на козелках. На них глушили науку и пищу. И спали, их положив в голова.
Сюда стекались после — занятий, лекций, кружков, математики, кино, театров, библиотек и докладов. И здесь сосали, жевали и грызли — науку, осьмушку ржаного, кусочек сахара, грязь и махру.
Так было до лета 1921 года. Осенью этого года стало пошире, почище, повеселей. Ожесточенней загрызли «гранит» и смеялись:
— Звенит житуха как жесть.
В комнату 75 Ванька Шкорин в июне 22-го привел Аришу впервые.
Объявил Аришу сестрой.
Стосковалась Ариша по людям. Мягче всех показался ей вкрадчивый голос, волос темный, спадавший крылом.
Теплее сотен, перебывавших в руках.
В общежитии стала любимицей. Приходила частенько. Носила Шкорину деньги. Снабжала комнату хлебом и папиросами. Ваньке справила зимний пинжак. Купила книг. Готовальню.
— Учись, Ванюша. Окончишь — поженимся.
Гордилась Шкориным глупая:
— Ни у кого из подруг такого нет. Рабочий парень. Мозолист и крепок.
Привела похвастаться Ольгу. Предупредила не сказывать прочим. Ольга стала ходить. Недель через пять Ариша узнала… В испуге кинулась к Оле.
— Оленька, ты это Шкорина?
— Крестом богом. Что ты, Аришенька!
Стушевалась под взором особенным. Таким косящим и молящим.
— Оленька. Не хорошо. Парень — стеклышко. Жалко.
— Стеклышко… тоже. С первой лярвой пошел на чердак. Подумашь, жалости сколько.
— А если Ольга и я. И меня если…
Взор такой: «Не сержусь, мол. Прощаю. Не ты, так где-нибудь. Ладно».
Сказала Ольга:
— Ну к что ж…
И добавила:
— Кататься любишь… Расхлебывай.
Но было Ольге в надрыв. Любила Ольга Аришу. Жила она холостой. Бульвары брались не в счет. С Аришей сердце делила. Боль и горечь делила. Нутром любила Аришу. Промеж себя Рюрю ее кликала.
Хотелось кинуться к ней:
— Ришенька, родная! Не измолить. Да разве думала, дура проклятая…
Но неожиданно взмыло. Метнулась злоба в груди. Закричала в беспамятстве. Закрыв глаза, закричала:
— Ну, так что ж! Я может нарочно. Стервоза чортова. Стерьва… Что ж ты лучше меня? Лучше, что ли?..
И ни с того, ни с сего хвать Аришу по челюсти:
— На тебе, на! Шлюха, свечечка чортова. За чистоту твою. За улыбку твою окаянную. На все улыбочка горькая. Падаль. И свет не везде зажигают. И огонь не везде.
В реве, в клекоте — корчилась.
Ариша как пала башкой на руки на стол — так и осталась. Телом счуяла Олькину боль. И только челюсть горела, словно в крапивном ожоге.
А Ольга с ревом звериным уже валялась в ногах. Ноги Аришины сквозь поцелуи в истерике грызла. Клялась звериной тоской, причитала:
— Стыд мой, Рина. До гроба!
— Рина, веточка, сон.
Ариша к Шкорину. Предупредила:
— Грязная я. От меня ты, Ванечка. От кого и не ждал. Убей меня лутче.
Прогнал ее от себя. Скрывал болезнь от товарищей. Но с ним видалась на общих приемах во «вренелогическом». И виновато ему улыбалась.
Болезни ходу не дали. Оправилась быстро. И к ремеслу не вернулась.
Глубокой, паршивой, как прошлогодняя, осенью встретила парня из общей с Ваней квартиры.
Была голодна, запущена.
Василий рассказывал:
— И вот, Ариша, теперь мы живем. Совхоз угробили. Хлебища не пожираем. Паек нам Аровский дали.
— Науку глыбаем, как водокачка. Растем.
— Чего не заходишь?
Шатались до позднего.
На Аришу и раньше поглядывал. Еще в общежитии. Да боялся Ванюшки.
Теперь узнал.
Ариша скрыла только об Ольге. Что Шкорин захварывал. О себе даже это сказала.
Васек дивился:
— Гляди-ка, а на собраниях первый кругом вылезает. Зудит как кишка. Глаза закроет, руками как граблями. И орет, и орет.
— А мне, Васек, и работать нельзя. Есть такие крысачки. Им все равно. Только чтобы в потемках. И не могу я. Человека мне жаль. У него, может, дети.
Васек перебил:
— Знаешь что: уезжай-ка в деревню. На билет соберем.
Через неделю зашла в общежиловку.
Вышло так, что Шкорин уехал за день до того, испугался, что суд из товарищей, возбужденный Василием, ославит и исключит.
Опять Василий рассказывал:
— Это за то ему, что котовал. У нас хотя не мундир, а пролетарская честь поважнее.
— Напрасно, Васек, ты. Я сама прилепилась. И деньги, были деньги — давала. Рада была помочь.
Ее назад не пустили. Жила с ребятами дружно. Одевку дали, кое-чего. Таскали на лекции.
За книги сразу взялась. И главное — чуяла, не презирают.
Искали Ринке работу.
На повторном приеме в Венерологическом врач сказал убедительно:
— Из Москвы не советую. В провинции плохо поставлено. В деревне и вовсе. Тем более — может открыться. Погибнете.
И стало зябко Арише. Какое ж это лечение? Ровно туман. Будет не будет. Гадай.
Спустилась в холод к пруду. Стояла долго у дерева. Улыбнулась зарубкам, что вырезал Шкорин:
Июнь 17.
Мы здесь любили.
Ар. — Ва.
Дерево гроздьями мокрых коричневых листьев плескалось в пруду. Столетний ствол накрененный дрожал.
Вспоминала, как в санатории тосковала над речкой.
Встал Степан перед глазами. Ариша Шкорину даже не рассказала о том, что ребенка Степана она убила абортом. Расход тужуркой покрыла. А вот Степана она увидала сейчас именно в ней. Желтая, как апельсин.
И ребенка она приняла, видать, за несколько дней до прихода «дворянки».
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.