Броневые отвалы - [6]
Под столбами высокой палатки, на том же Цветном — в яму под полом, она протащила Аришу. У палатки были ступени. Во всю ширину, аршина на полтора, погребок. Когда-то клали, наверно, товары. В яме дрыхла старуха. Эта — Непиха — здесь проживала с весны. Приручила девчонку. Ночами с часу ползла в темноте караулить гуляк. За гроши отдавалась. Торговала девчонкой. Была раньше матерая, профессиональная бандырша. Гремела чуть не десятком домов. Выезжала со стаей на ярмарки.
Густой вонью мотнуло в глаза. Но выбора не было. Ночь пробредила Степой. Утром увидела белые, словно в проказе, глаза. Точно навозные черви стелились серые космы волос. Губа широко свернулась наверх. К безобразной дыре вместо носа. Шепеляво хрипела:
— Крашавича, большие деньги могла бы иметь. Кабы мне, с такой красотой не пропала бы.
Снова день в отвратительном ливне. До ноя в костях. Под печенью рос и крепчал лягушонок. Свирбели в сырости ноги. Вязало словно известкой во рту.
Вечером, может впервые, заметила галстуки. Увидала «серпы» и шинели.
Своей шинели уже не было. Осень густела с часами. Пришлось Арише в чужие прикрыть костеневшее тело. На бульварных скамейках. Ночами, с улыбками.
Потом пошли побогаче. В пальто на меху. С бумажниками, как чемоданы.
С другими девками встретилась. Предложила, робея:
— Возьмите в товарищи. Одна-то я пропаду.
— Мы, голубка, не с этой республики. Случайным пачпортом прибыли. Наш раен на Твербуле.
— С Живодерки мы. Околь Даниловки.
Перетащили к Грузинам. В район входил и Морозовский.
Скоро девки залаялись:
— Отбила «ручки». Что ни глянет — ее…
Но ходила не часто. Едва оправила шватор (тряпье) — только что на жратву и табак.
И потом на портвейны.
От Живодерки доплюнуть до «Зверологичного».
Над Зверологичным — через трамвай — взметнулся пригорок. Под ним стальной полировкою — пруд. Влево рослой щетиной стволов Морозовский сад. Вправо четырехэтажные кубы белых домов. Снизу схлеснуты зеленью. Над прудом широкие завеси крепких дерев. Каемкой красною крыши.
Один из пары домов — «Вренелогичный пассаж»:
— Каюка, шкрабальник, тычево, шпрыньчик.
Имена подходящие. В то же время «Вренелогический».
— Спаситель рода трудящих. Подог бульварным-республикам.
Наркомздравит народную хворь социяльных болестей.
— От него да от смерти. Каталажка — клоповник еще. Отделение N 14, где замки не прорубишь слезой.
Но это в смысле побочных занятий: — самогон, воровство…
Во вренелогический Ариша часто на предвариловку:
— Лучче загодя. И чистоту наблюдают. Вперед соломку стели. Ушибешься — так в мякину.
Ушибиться — куда же бы проще? Должность рисковая. Не у всякого вывеска на переносице.
И тяжелая должность. И скучная, можно сказать. Как отштамповано:
— Мамзель, поехать сблаговолите-с?
— Пожалуйте-с, на лихаче…
— Что же, можно лихач.
Лихач в артеле с девчатами. Проценты.
— Тверская. К «Замку Тамары».
В Замке процент. Можешь не жрать — но на стол тащи и нажаривай. Зови девчат. Угощай.
— Позвольте музыку, сударь…
— Я к вам, сударь, одна не поеду. Возьмите Ольку со мной. Девка — лодочка. Будем на пару.
— И чтобы деньги вперед.
Ольга — спец по разгрузке. Политик насчет своровать. У Ольги дутые, пухлые щеки и ноги чурбанами. Девка русская — груди торчком. Губы в ядрышках, чмовкие.
У гостя на сменку. В другую комнату ходят дышать:
— Жарко оченно.
— Окно, мамзельчик, откройте.
В окно, в колодец двора, вторым и третьим рукам — что на глаз попадется… Потом:
— Нас кто-то зовет…
И свищи.
Бывали скандальчики.
У Ариши от Жоржика с Балтики широченного взмаха шрам ножевой. Через грудь по мякоти пухлой руки. До гроба. До упокой меня, восподи. Вспоминала матроса без злобы. Хороший парень был. Бомбочка.
Три недели в больнице, и после в тюрьме отлежала за друга. Поделом — не воруй у своих.
И опять во вренелогичный ходила.
Во вренелогичном понравилась доктору. Из провинции прибыл на практику. Ариша всегда к нему попадала. Сначала хмурился.
— Чево авансом приходите? И так хвосты как за сахаром.
Улыбалась виновно. Привык. Встречал высокой улыбкой. И снисходительно щурился:
— Везет вам, дамочка. Счасливы…
— Ох, везет. Не завидуй. Все же с пробкой какой не вожусь. Берегу себя, дохтур.
Как-то после анализа, уже уходящей сунул адрес:
— Жду. Не раскаешься…
Встретил масляным маревом глаз. Хихикал тоненько:
— Чудная!
— Тебе бы надо не эдакой.
— Дохтур, я к тебе не за этим. Состукай дочь, да учи.
Потускнела.
И, машинально лаская тяжелую тушу, добавила:
— Презирашь, а нажилился точно в уборной.
Звал заходить. Но больше она не пошла:
— Лучше с пьяными клешами. Заклюют да как соколы. Интеллигентишко… тоже.
Рядом с вренелогическим дом улыбчивей, выше. Под окнами этого дома Ариша часто телом нагим голубела в пруду.
В доме жили рабфаковцы. Его коридоры были уложены буквою — Г. Рабфаковцы жили вповалку. В комнатах, что на троих — по пять и по семь. Голодали. Пахли селедкой и луком.
Но были рабфаковцы гибки, выносливы, грубы и горячи.
Вечерами в окна метались звуки гармоники. Билась дрябло и хлипко рояль. Рвались частушки:
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.