Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние - [141]
Как бы то ни было, но семейное счастье великого князя было недолгим. В послании секретаря посольства Ричарда Оакса от 15 апреля 1776 г. сообщалось о кончине великой княгини. Спустя три месяца состоялась помолвка Павла Петровича с Марией Федоровной, принцессой вюртембергской. По такому случаю во дворце был устроен бал882.
Особое внимание отношениям императрицы с сыном уделил также Гаррис. Будущий наследник российского престола представлял далеко не праздный интерес для правящих кругов Великобритании, и потому посол самым внимательным образом наблюдал за поведением великого князя, а также его окружением, в особенности теми людьми, которые оказывали на него влияние.
В депеше госсекретарю от 3 октября 1778 г. Гаррис писал: «Вот уже несколько времени, как я обещал сообщить вам все сведения, которые мне удастся получить относительно способностей и характера наследника империи». И далее посол подробно описывал характер великого князя. С самого детства Павел Петрович был «поручен заботам» графа Панина, а также дворянину из Лифляндии господину Остервальду, который теперь занимает должность сенатора. На взгляд Гарриса, оба наставника не составили «правильной системы образования» подопечного и не получили на этот счет никаких указаний от императрицы, которая «оказалась менее внимательной и заботливой относительно успехов воспитания своего сына», по сравнению с заботой об образовании подданных883. В результате великий князь ознакомился лишь с отдельными предметами. Так, от Остервальда он получил «весьма основательные понятия» о внутреннем управлении империи, а от графа Панина «порядочное знание» новейшей истории Европы. Несколько учителей преподавали ему искусства, а также знакомили с философскими учениями. Однако великий князь, на взгляд Гарриса, «мало воспользовался этими стараниями». Поскольку Павел, по его мнению, от природы «был неловок и угловат в манерах», то большую часть времени он предпочитал уделять танцам, верховой езде и французскому языку. И именно в этих предметах он достиг «значительной степени совершенства»884.
В какой мере информация Гарриса об образовании цесаревича Павла была объективной? Согласно современным исследованиям, первым воспитателем Павла был близкий к Шуваловым дипломат Федор Бехтеев. В 1760 г. по указанию императрицы Елизаветы Петровны главным наставником юноши стал Никита Иванович Панин, обладавший обширными познаниями и разделявший идеи Просвещения. Именно он обозначил весьма широкий круг тем и предметов, которые должен был изучать его воспитанник885. Панин выбрал также «учителей-предметников». Так, Закон Божий преподавал митрополит Платон; Дж. Миллико обучал музыке, а Гранже – танцам. Однако этими предметами обучение великого князя не ограничивалось. Ему преподавали историю, географию, арифметику, астрономию, иностранные языки (французский, немецкий, латинский, итальянский), русский язык, рисование, фехтование. Не без влияния графа Панина Павел ознакомился с трудами французских просветителей: Вольтера, Дидро, Монтескье. По мнению историков, к учёбе у Павла были неплохие способности, у него было развито воображение, он любил книги, в то же время отличался неусидчивостью и нетерпением. В целом образование Павла Петровича, на взгляд исследователей, было лучшим, какое только можно было получить в то время886.
Отмечая недостатки в образовании Павла Петровича, Гаррис в то же время признавал достоинства воспитания, привитые ему наставниками. Благодаря внимательному отношению к его нравственности, их наставления «исправили много природных недостатков», и великий князь «сделался гораздо лучшим человеком», чем, если бы оказался предоставлен самому себе. Павел отличался умеренностью в пище и в питье и, благодаря этой воздержанности, считал англичанин, он укрепил свой от природы слабый организм.
Гаррис подчеркивал, что до первого своего брака Павел Петрович находился «в самом полном повиновении» и был окружен только теми лицами, которых назначила императрица, и «если он имел некоторую сыновнюю привязанность, то происходила она больше из страха, чем из сердечного чувства». В первый раз Павел женился в 1773 г. на великой княжне Наталье Алексеевне, урожденной принцессе Вильгельмине Гессен-Дармштадтской. Гаррис обращал внимание на то влияние, которое она оказывала на великого князя, сумев «отыскать искусство управлять им». В результате Павел удалил немногих друзей, которых до этого выбрал сам, и с тех пор «его общество, его развлечения, даже самые чувства, все вполне подчинилось его жене». Однако подобное подчинение супруге, на взгляд англичанина, не принесло радости великому князю: «нрав его из живого и быстрого сделался грустным, тяжелым и апатичным»887.
Примечательно, что в одной из своих депеше Гаррис обратил внимание на отношения великой княгини с графом Андреем Разумовским, который был у нее «близким человеком». Дипломат полагал, что граф получал указания «вместе с большей частью своего дохода» от министров Бурбонского дома. Естественно, что подобное поведение невестки не могло понравиться императрице, и Екатерина не раз упрекала ее за это. Однако, продолжал Гаррис, «слова ее оставались совершенно безуспешными: молодая принцесса была властолюбива и решительна», и неизвестно к чему могло привести соперничество между этими двумя «знаменитыми личностями», если бы ни внезапная кончина великой княгини. Она скончалась при родах 15 апреля 1776 г. И. де Мадариага подчеркивала, что по слухам, ходившим при дворе, ребенок был от любовника княгини А.К. Разумовского, сына бывшего гетмана. Быть может, по этой причине императрица не выказывала особой печали по поводу кончины своей невестки
