Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние - [143]

.

Не исключено, что немалую часть долга составили расходы на наряды великой княгини. Возвращаясь из Европы, писал Гаррис, она привезла с собой не менее 200 сундуков, «наполненных газом, лентами и другой подобной дрянью»899. Заметим, что приведенные послом сведения вызвали сомнения у автора комментариев к его корреспонденции, который утверждал, что «государыня Мария Федоровна, напротив, и сама не любила тратиться на наряды, и не допускала к тому окружающих ее лиц»900.

Как бы то ни было, но после возвращения из заграничного путешествия поведение великого князя и великой княгини претерпело изменения. «Они ведут почти уединенный образ жизни, – свидетельствовал Гаррис, – исключили из своего общества всех своих прежних любимцев и, по-видимому, хотят впредь руководиться в своих поступках одной только волей императрицы». Задаваясь вопросом, чем объяснялась подобная перемена в поведении великокняжеской четы, дипломат высказывал предположение, что, во-первых, они нашли графа Панина «слишком ослабевшим», чтобы он мог поддержать их или дать совет; а, во-вторых, они убедились, что почти все лица, которые их сопровождали во время путешествия, «их выдали». Однако решающим стало известие о намерении императрицы устранить великого князя от наследства, передав престол своему старшему внуку. Впрочем, продолжал Гаррис, какими бы причинами не были вызваны перемены, но поведение великокняжеской четы сделалось «благоразумным и основательным». Однако, это не изменило отношения к супругам со стороны императрицы. Она «так сильно предубеждена против них, что их поведение нисколько не встречает с ее стороны того одобрения, которого бы заслуживало. Теперь она называет их сдержанными, молчаливыми и рассерженными, говорит, что их испортили заграничные связи и … теперь они уже не могут вернуться к обычаям своей страны. Словом, – заключал Гаррис, – она заранее решила, что будет ими недовольна, а потому угодить ей уже невозможно»901.

Справедливости ради стоит отметить, что при всем сложном характере отношений Екатерины с сыном она не скупилась в расходах на его содержание и те прихоти, к которым великий князь был привязан. Как отмечал польский ученый К. Валишевский, Павел получал 175 тыс. руб. в год для себя и 75 тыс. руб. для своей жены, не считая денег, отпускаемых на его двор. Таким образом, заключал исследователь, с материальной стороны Павел «был обставлен очень прилично». Тем не менее, великий князь постоянно нуждался в деньгах и, чтобы раздобыть их, прибегал даже к «таким постыдным средствам, как соглашение с поставщиками императрицы». Ученый объяснял это тем, что управляющий нагло обворовывал Павла, бедные родственники Марии Фёдоровны его обирали, и сам он разорялся на бесполезные постройки и тратил безумные деньги на свою дорогую и смешную игрушку, – гатчинскую армию902.

Министры и приближенные Екатерины II

Немало страниц в корреспонденции послов было отведено характеристикам первых лиц в правительстве Екатерины – министрам Бестужеву, Панину, Потемкину, Безбородко и др. Канцлер Алексей Петрович Бестужев, возвращенный императрицей из ссылки в 1762 г., удостоился краткой характеристики Бэкингэмшира. На взгляд дипломата, он имел «манеры аристократа, но если когда-нибудь отличался способностями, они, должно быть сильно притупились, и он так ослабел морально и физически, что положительно неспособен к той усиленной деятельности, которой требует его положение. Я уверен, – продолжал посол, – что он не питает искренней дружбы к Англии и, если образ его действий будет нам благоприятен, руководить им будет в таком случае не лично его к нам расположение, а благоразумие или воля его государыни … Бестужев стар… Если в настоящую минуту он еще способен к занятию делами, это не может быть продолжительно»903.

Совсем иную характеристику Бэкингэмшир дал другому влиятельному министру при дворе Екатерины – главе внешнеполитического ведомства Н.И. Панину.

Выдающийся государственный деятель екатерининской эпохи Никита Иванович Панин возглавлял ведомство внешней политики в период с 1762 по 1783 гг. Он являлся автором системы так называемого «Северного Союза», или «Северного Аккорда». Цель этой системы Панин усматривал в возвышении престижа и значения России через создание союза северных держав для противодействия агрессивным планам Бурбонской и Габсбургской династий. В 1771–1772 гг. усилилось противостояние между партиями Панина и Орловых. Когда Павел Петрович вступил в брак, Панин сумел сохранить свое влияние на его супругу. Екатерина была очень недовольна подобным вмешательством Панина в её семейные дела и, воспользовавшись женитьбой Павла, упразднила должность его воспитателя. Вместе с тем она щедро вознаградила Панина, и в 1773 г. он стал первым в истории действительным тайным советником 1-го класса, что соответствовало чину государственного канцлера.

После смерти первой жены Павла и его женитьбы на Марии Федоровне Панин сумел сохранить своё влияние на молодой двор. Этим он пользовался, чтобы сохранить за собой прежнее положение и отстоять союз с Пруссией, срок которому истекал в 1777 г. Воспитанный Паниным Павел являлся страстным поклонником Фридриха II. Когда же после Тешенского мира 1779 года, прекращавшего действие договора между Австрией и Пруссией, Екатерина II окончательно склонилась на сторону Австрии, Панину пришлось вступить в борьбу с влиянием Иосифа II. Император сумел сблизиться с великокняжеской четой, предложив выдать сестру Марии Фёдоровны за своего племянника, наследника австрийского престола. Екатерина была очень недовольна происками Панина против этого брака; об опале его ходили слухи уже в начале 1781 года. В мае того же года Панин удалился в пожалованное ему имение Дугино, но в сентябре вернулся в Петербург и пытался препятствовать заграничной поездке Павла, которая должна была повлечь за собой ещё большее сближение молодого двора с Иосифом II. По возвращении молодой четы из-за границы, отношение Павла к Панину несколько изменилось к худшему.