Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - [36]

Адмирал Колчак ответил, что в данный момент ему неизвестно местонахождение арестованных, но он выяснит это и позже сообщит мне. Цель, ради которой он взвалил на себя тяжкое бремя ответственности Верховного правителя России в этот печальный час ее истории, состоит в том, чтобы не дать экстремистам с обеих сторон продлить анархию, делающую невозможным принятие свободной конституции. И если его действия в будущем не будут соответствовать установлению свободных политических институтов в понимании английской демократии, он будет считать, что потерпел неудачу.

Я поблагодарил его за хорошее мнение о моей стране и обратил его внимание на письмо его величества короля к президенту Вильсону, полученное в Омске 14 ноября 1918 года, в котором восхваляются принципы свободы и демократии. Я предупредил его, что свободные люди всего мира окажут сопротивление любым попыткам заставить русский народ вернуться к режиму тирании и отчаяния.

Адмирал Колчак ответил, что прочитал письмо его величества короля Англии, и он очень надеется, что Россия скоро сможет наслаждаться благодатью столь же свободных институтов.

Омск, Сибирь, 20 ноября 1918 года.

Подполковник Джон Уорд».

В дополнение к своему докладу о принятии адмиралом Колчаком поста Верховного правителя России мне хотелось бы добавить следующее.

Поскольку я был не в состоянии предоставить официальную информацию о местонахождении членов Директории, которых взяли под стражу ночью 17 ноября, я 18-го ночью отправил русским властям (через подполковника Дж. Ф. Нельсона) запрос относительно информации по данному вопросу. Ввиду отсутствия этой информации 19 ноября я отправил следующее письмо непосредственно Верховному правителю адмиралу Колчаку:

«От полковника Уорда адмиралу Колчаку.

После нашей беседы прошлым вечером я отправил вам (через подполковника Дж. Ф. Нельсона) записку с просьбой предоставить информацию и дать какие-либо гарантии относительно арестованных членов Совета.

Я до сих пор не получил никакой информации по этому вопросу.

Я уже говорил вам о своей уверенности в том, что у моей страны вызовет большую озабоченность, если заключенным будет причинен какой-либо вред без соответствующего суда над ними. Я полагаю, было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы смогли предоставить мне информацию по данному вопросу.

Искренне ваш, Джон Уорд».

Мой офицер связи полковник Франк отвез это письмо в штаб-квартиру русских и по возвращении сообщил мне, что адмирал благодарит меня за письмо и рад развеять мои опасения.

Трое офицеров, назвавшихся подполковником Красильниковым, полковником Волковым и подполковником Катанаевым, явились в штаб-квартиру и доложили, что берут на себя всю полноту ответственности за арест членов бывшего правительства России, что они не причинили им никакого вреда и готовы передать своих пленных властям вместе со всеми найденными при них бумагами и несколькими миллионами рублей, которые эти офицеры считают награбленными. Адмирал поместил пленных под свою охрану, а троих офицеров отправил под арест для последующей передачи военному трибуналу.

Он обещает, что пленным не будет причинено никакого вреда, и предлагает при первой же возможности переправить их за пределы страны.

20 ноября

Узнав, что во Владивосток для охраны поставок направляется конвой из числа моих людей, адмирал Колчак спросил, могу ли я разрешить, чтобы в целях безопасности и секретности к моему поезду прицепили вагоны, в которых до какого-то неизвестного пункта на границе с Китаем будут перевозить этих заключенных. Я согласился и для этой цели усилил охрану.

«Омск, Сибирь, 21 ноября 1918 года

От младшего лейтенанта 25-го батальона Миддлсекского полка П.С. Корниш-Боудена Адъютанту 25-го батальона Миддлсекского полка Сэр, имею честь доложить для передачи этой информации командующему:

1. Поезд, перевозивший четырех русских политических изгнанников (господ Авксентьева, Аргунова, Роговского и Зензинова) и их русскую охрану совместно с отрядом британских войск под моим командованием, выехал из Омска около двух часов ночи 21 ноября и прибыл в Харбин 27 ноября. Поездка прошла спокойно. Большинство больших городов, где предполагались возможные проблемы, мы проехали ночью.

2. Позже офицер, командовавший русской охраной, сообщил мне, что после того, как мы миновали этот участок, сообщение между Иркутском и Читой было приостановлено по приказу генерала Семенова, и поезда обыскивали в поисках изгнанников. Однако у меня нет доказательств, которые бы это подтверждали.

3. Изгнанники выразили огромную благодарность за присутствие британских военных и сказали, что не доверяют своей русской охране, хотя я ни разу не заметил ничего, что заставило бы меня поверить в обоснованность таких подозрений.

4. По прибытии в Харбин изгнанники обратились ко мне с настоятельной просьбой сопровождать их поезд до Чанчуня, и офицеры, командовавшие русской охраной, отнеслись к этому положительно, поэтому я принял решение проводить поезд до китайско-маньчжурской границы. Мы добрались до Чанчуня 28 ноября около двух утра, и изгнанники в тот же день самостоятельно уехали оттуда вечерним поездом.