Братья Старостины - [97]

Окружающих восхищало и его умение моментально переводить в уме одну валюту в другую. Сам Николай Петрович ничего удивительного в этом не видел — мол, он же финансист и по образованию, и по призванию. Но комплимент, что мог бы стать директором банка, отвергал, «соглашаясь» только на руководство отделением. Александр Нилин даже создал образ: «Я не думаю, чтобы памятник Николаю Петровичу со счетами в руках выглядел бы оскорбительным. Напротив. Вслушайтесь: стук костяшек этого бухгалтерского атрибута аккомпанировал „Спартаку“, пока работал в нем старший из Старостиных. Прожив без малого до ста лет, он тем не менее до лучших для менеджерского его дара времен немножко не дотянул».

Лев Филатов справедливо отмечал: «На протяжении десятилетий на Николая Старостина смотрели, как на уникум, хотя бы потому, что некого было поставить рядом с ним из начальников команд — по-нашему, а по-западному — менеджеров. Их не искали, им не придавали значения, сменялись случайные, безликие фигуры, а всю власть отдавали тренерам, что было удобнее для начальства, которое управляло, балуясь, ни за что не отвечая и не рискуя собственным карманом».

Но родоначальник «Спартака» был не просто менеджером. Более того, его вообще нельзя рассматривать как наемного работника. Проницательные люди (как, например, Евгений Богатырев в разговорах с нами или Владимир Маслаченко в интервью Игорю Рабинеру) подводили к мысли: гениальность этого человека заключалась в том, что он через всю жизнь советских времен протащил категорически запрещенную тогда частную собственность — московский «Спартак». И именно поэтому не стремился становиться чиновником ранга министра — пусть важным, пусть престижным, но все-таки винтиком в государственной машине. Скромная вроде бы должность ничуть не мешала влиятельности Старостина, а для него это было важнее.

Но в рамках красно-белого движения его основатель не замыкался только на футбольном клубе. В 1991-м, после четырехлетнего перерыва, удалось возродить международное спортивное общество «Спартак». И Старостин вместе с Николаем Озеровым, Борисом Ивановым, Петром Болотниковым, Петром Мазором, Владимиром Васиным, Борисом Лагутиным и другими соратниками сделал многое, чтобы 28 октября в Колонном зале в Москве прошел учредительный съезд.

В общем, работы хватало. Ясность мозга сохранялась, но в гармонии ли с ней было тело? И на этот вопрос нельзя не ответить утвердительно.

Александр Шибаев, игрок восьмидесятых — девяностых годов, с улыбкой вспоминал такой эпизод:

«Возвращаемся откуда-то, Дед с большим багажом. Мы спрашиваем: „Николай Петрович, помочь?“ А он в ответ: „Своя ноша не тянет!“».

Этот случай характерен тем, что ни при каких обстоятельствах старший из братьев не хотел выглядеть беспомощным стариком. Да ведь и не был таковым! После работы личный водитель Анатолий Ильин, тезка и однофамилец олимпийского чемпиона, высаживал его не у самого подъезда, чтобы можно было пройтись пешком. Иногда Старостин вообще возвращался на метро, но выходил не на «Пушкинской» или «Тверской», которые располагались практически напротив дома, а на «Маяковской» или «Охотном Ряду».

28 мая 1991 года, как раз на профессиональный праздник пограничников, руководство «Спартака» организовало журналистский десант на базу в Тарасовку. Тогда такие дни открытых дверей еще не слишком практиковались, и потому поездка стала событием. Текст приглашения составлял лично Николай Петрович, и наш коллега Сергей Шмитько просто восторгался стилем, как он выразился, в духе екатерининских времен: «Еели соблаговолите… Почтем за честь…» Каемся, персональных писем мы не получили, но в автобус, следовавший привычным маршрутом от станции метро «Сокольники», вписались. И самым сильным впечатлением для многих гостей стало посещение парилки. Нет, в помещении не было ничего необычного, но только компанию репортерам пожелал составить Старостин. И это почти в 90 лет! Причем заход отнюдь не был показухой. Ринат Дасаев, много лет отыгравший в «Спартаке», рассказывал: «Дед привык париться так, что и молодым не угнаться».

«Никогда не брал в рот спиртного и не курил, давным-давно приучил себя вставать из-за стола полуголодным», — делился с репортерами секретами режима Николай Петрович. А также пояснял, что фактически не пользуется лекарствами, ибо и болезни-то к нему не цепляются. Если же все-таки нагрянет простуда, то против нее есть чай с малиновым вареньем. И недаром даже в ворохе проблем мог так ответить Льву Филатову в телефонном разговоре: «Всё плохо, разве что здоровье не беспокоит».

К выражению «никогда не брал в рот спиртного» можно было бы добавить слово «сознательно», ибо исключения всё же случались. О некоторых мы говорили раньше. А Леонид Трахтенберг, клубный пресс-атташе, рассказывал, как однажды за границей Старостин выпил две чашки кофе по-ирландски, не догадываясь, что напиток готовят с добавлением виски. А потом удивлялся, с чего бы его потянуло петь русские песни.

Но если к дегустации кофе с виски можно относиться как к редкому казусу, то в рабочем тонусе спартаковский патриарх старался держать себя постоянно. Елена Николаевна его рецепты воспроизводила так: